Но ни Гвинета, ни Перипа не слушали его. Все зачарованно смотрели на фургон.
— А я вам скажу почему! Часы эти показывают не земное время, а духовное. Сколько осталось до осуждения и оправдания. Ибо душа любого из нас находится всего в минуте от Страшного Суда. Да, друзья мои, всего лишь в минуте. Подумайте, если бы вы сейчас умерли, то разве захотели бы навечно гореть в пламени, уготованном идолопоклонникам?
— Что-то шумно у нас сегодня, — отчетливо, под общий смех, проворчал кто-то.
Над Фреком (он обернулся на звук) открылась дверца, и на сцену, тявкая высоким голоском, выскочил кукольный песик, чья черная кудрявая шерстка напоминала прическу Фрека. Хохот усилился. В сгустившейся темноте проповеднику плохо было видно, кто именно смеется и кто кричит ему отойти и не заслонять обзор. Он не собирался уступать, но тут его бесцеремонно спихнули со ступеньки.
Тем временем гном произносил напыщенную приветственную речь.
— Вся наша жизнь — бессмысленная суета. Как черви зарываемся мы в нее, копошимся и уходим в землю после смерти. Почему же не отвлечься от тщеты нашего существования и не прислушаться к гласу пророчества, не посмотреть воочию на чудо? Ведь вся жизнь, сколь бы плачевна и незначительна она ни была, проникнута тайным, глубинным смыслом, который открыт Дракону времени. Он способен видеть прошлое, настоящее и будущее; его знания не ограничены отведенными нам жалкими годами. Смотрите же и слушайте, что он готов поведать!
Заинтригованная толпа подвинулась ближе к Часам. Стало совсем тесно. С неба светила холодная луна, словно глаз злого, мстительного божества.
— Прекратите! Отпустите меня! — вырывался Фрек. Он и не предполагал, что все выйдет так скверно. Никогда еще прихожане не поднимали на него руки.
Часы тем временем рассказывали о внешне набожном человеке с кудрявой бородой и такими же волнистыми темными волосами, который проповедовал умеренность и щедрость, а сам хранил ларец с золотом и изумрудами в накладной груди у безвольной, изнеженной жены благородных кровей. История кончалась тем, что обманщика проткнули вертелом через неприличное место, зажарили на костре и подали на ужин голодной пастве.
— Клевета! У вас пытаются пробудить самые низменные чувства! — кричал багровый от ярости Фрек, но теперь, во тьме, кто-то решился заглушить его. Сзади на шею легла чья-то рука. Фрек дернулся посмотреть, что за наглец позволяет себе такую дерзость, но головы нападавших были закрыты капюшонами. От удара коленом в пах Фрек сложился пополам и упал лицом в грязь. Следующий жестокий удар ногой пришелся промеж ягодиц, и проповедник обгадился. Впрочем, до его позора никому не было дела: толпа хохотала над продолжавшимся представлением. Только какая-то добрая женщина во вдовьем платке (от боли и стыда Фрек не разобрал, кто именно) помогла ему подняться и вывела его из толпы.
— Спрячу-ка я тебя в погреб, батюшка, а то ведь и до греха недалеко. Неровен час на вилы посадят. Твою-то хижину они наверняка перероют, а ко мне кто заглянуть догадается?
— Мелена, — выдавил он. — Если ее найдут…
— За ней присмотрят, — сказала сердобольная вдова. — С этим-то мы, женщины, справимся.
В хижине проповедника вовсю шли роды. Мелена поминутно проваливалась в забытье. В глазах у нее то вставали, то расплывались две повитухи: рыбачка и старая бабка. Они поочередно щупали ей лоб, смотрели на ноги и живот и жадно поглядывали на те немногие украшения, которые Мелена привезла из отчего дома.
— На-ка, дорогая, иглодольника пожуй, — сказала рыбачка и поднесла ко рту роженицы ложку с зеленой кашицей. — Опомниться не успеешь, как заснешь, расслабишься, и все пройдет само собой. Малыш проскочит, и к утру все закончится. Я-то думала, ты будешь благоухать свежестью и розовой водой, а от тебя несет, как от любой из нас. Давай же, дорогуша, жуй, жуй.
От стука в дверь старуха, которая стояла на коленях перед сундуком и деловито в нем шарила, вздрогнула и виновато отпустила крышку.
— Войдите! — крикнула она, сложив руки, как будто в молитве, и закрыв глаза.
Вошла раскрасневшаяся и запыхавшаяся девица.
— Так и знала, что здесь кто-нибудь будет. Ну как она?
— Еле держится, и ребенок тоже. Еще часик, и он покажется.
— Меня послали предупредить вас. Мужчины напились и пошли буянить. Наслушались Дракона из волшебных Часов и теперь ищут Фрека. Дракон приказал его убить. Наверняка сюда заявятся. Надо бы перенести ее в безопасное место, пока есть время. Ее двигать-то можно?