– Нет.
– Ты хочешь сказать, что четырехмесячный ребенок может солгать?
– Он воспринимает воду иначе. Это его особенность. Представь себе обычного кота. Попробуй его сунуть в воду, он сразу возмутится и заорет. Хорошо если в лицо не вцепится всеми когтями. А есть коты, которые не прочь окунуться. Рыбу ловят, плавают с берега на берег. Так и здесь.
Лиам пожал плечами и передал Гиллиану ребенка, оставшись, впрочем, при своем мнении. Заставлять альфу плавать он не собирался. Как и прекращать купать в реке Алана.
Вылезать из воды, а потом вытираться под взглядом Гиллиана Лиам уже привык. Не смущался, как первое время, не переступал нервно ногами, не пытался отвернуться. Смотрит? Обычное альфейское любопытство. Лиам слишком хорошо помнил ту общую помывку в купальне, когда альфы разве что руками не трогали. Гиллиан при этом не присутствовал, наверное, потом жалел. Иногда хотелось немного подразнить альфу, но природная скромность не позволяла переодеваться на виду, и он всегда уходил менять исподнее в кусты или в пустую по этому времени купальню. Если Гиллиан и был разочарован такими маневрами, то хорошо это скрывал, не давая усомниться в праздности своего интереса.
Кейр готовился к зиме. Пополнялись запасы дров и продуктов, шилась и покупалась новая одежда, стегались из хорошо промытой шерсти одеяла и матрасы. Лиам помогал в меру сил. У Алана резался первый зуб, он капризничал и тянул в рот все подряд. Гиллиан тоже был занят хозяйственными делами. Виделись они теперь реже, но про сына он не забывал, уверяя, что скучает. Из последней поездки в город Гиллиан привез много детской одежды и пару игрушек.
– Растет же, – пояснил он, – ползать вот-вот начнет.
Лиам был благодарен, на самом деле запеленать мелкого уже было сложно. Он так сучил ножками, что за пять минут выпутывался из любой скрутки.
Лиама немного пугало начало зимы и то, как малыш перенесет стужу. В комнате для ребенка скорее всего будет слишком холодно и слишком темно. Надо бы узнать, как с этим справляются другие родители.
За обыденными хлопотами у Лиама было время подумать и о своих делах. Как-то незаметно в голове сложилась вполне определенная картина. Оставалось продумать детали. Лежа ночами на своем тюфяке и разглядывая серый прямоугольник окна, он пришел к выводу, что иметь дело с людьми не желает. Слишком они непонятны, слишком коварны и очень уж себе на уме. Женщины опять же… О них он имел самое смутное представление, скорее воспоминание о руках матери, ее цветочных духах. Служанки сновали по родительскому поместью, но на них он тогда внимания не обращал. У дядюшки же он вообще почти все время был один, предоставленный сам себе.
Размышления о будущем постепенно приобретали некоторую определенность. Брать себе жену из сильного рода, надеясь на защиту родни, глупо. Как показал пример того самого короля, рассчитывать на лояльность в этом случае не приходится. Слабый род его не устраивал – удержать наследство в одиночку он не сможет. Нужна поддержка заинтересованной стороны, а такой по скромному разумению Лиама могли быть только альфейцы. Причем, зная их, можно не сомневаться в честности и порядочности и в точном следовании букве договора. Только вот вряд ли кто-то из альф пойдет на подписание соглашения с человеком. Требуются более серьезные гарантии. Такой гарантией мог бы стать брак.
Единожды придя, эта мысль прочно засела в голове у Лиама. Сначала он пытался уверить себя, что это невозможно. С какой стороны ни посмотри, брак с человеком для альфы тяжкое бремя. Начиная от невозможности иметь общих детей и заканчивая… да чем угодно заканчивая. Для него самого это тоже означало отсутствие наследников, а, следовательно, такой брак сам по себе не имел смысла.
Лиам переживал. Время шло, до совершеннолетия оставалось все меньше времени, но при нынешнем раскладе предъявлять права на наследство было просто опасно. Затаиться и жить под чужим именем тоже не выход. С какой стати отдавать то, что принадлежит по праву рождения? Перед глазами все чаще вставала карта. Та самая, которую показал Калеб, с отпечатком ладони. Ведь если предложить взаимовыгодный союз Гиллиану… Дальше начинались метания. С одной стороны, союз был бы всем хорош. Памятуя о возможном браке двух альф, зная о возможности признания чужих детей, Лиам был готов пойти на такой шаг. Почти готов. Признать Алана своим нетрудно, он и так очень сильно привязался к малышу. Отказ от продления собственного рода в восемнадцать мало кого пугает. Его волновала интимная сторона вопроса. Как человек он был не готов делить своего мужа с кем-либо еще, значит, о фиктивном браке речь идти не могла. Но представляя себя в постели с Гиллиамом, Лиам каждый раз покрывался холодным потом. Общение с Лори показало, что мужской орган альфы иной. Не такой, как у людей. Да, в купальне он видел обнаженных альф, и внешне они вроде бы почти ничем не отличались. Но узел! Проклятый узел не давал покоя, и Лиам отчаянно трусил. Мало того, что он никогда не был в постели с мужчиной, так еще его первым партнером может оказаться альфа. И что делать, если после этого первого раза он поймет, что не сможет возлечь на супружеское ложе еще раз? Единственный выход, который видел Лиам в этой ситуации, – добрачные отношения.
Оставались сущие пустяки: склонить Гиллиана к близости, а потом, если все пройдет нормально, сделать ему предложение, причем так, чтобы альфа не смог отказаться. Иначе вся затея теряла смысл.
Занятый своими проблемами, Лиам почти бездумно выполнял повседневные обязанности: приносил еду Лори, гулял с Аланом, плел корзины, пытаясь разговорить Калеба. Хотелось услышать его мнение, но старик молчал, вглядываясь подслеповатыми глазами вдаль, и все курил не переставая свою трубку.
– Лори, ты почему не ешь? – Лиам вернулся с мелким с прогулки и был не в духе. Малыш не хотел лежать в специально сделанной для него корзине. Переворачивался, садился и недовольно пищал, просясь на руки, где ненадолго затихал и затем продолжал егозить.
– Не хочу, – угрюмо ответил омега.
– Ты не заболел? – обеспокоился Лиам.
– Нет.
Лиам передал голодного малыша Лори и поразился гримасе, исказившей его лицо.
– Что случилось?
– Ничего!
– Лори!
– Что «Лори»?! Заканчиваем мы с кормежками. Иди на кухню и проси молока на вечер, или кашу проси сварить. Этот проглот большой уже, может…
– Ты что? Мы договаривались!
– Я не могу! – Лори почти отшвырнул малыша на край лежаки и Лиам едва успел подхватить его и положить в колыбель.
– Лори! – Лиам вернулся к омеге с твердым намерением встряхнуть того за плечи, вытрясти все глупости из его головы. Договор есть договор, и срок еще не истек. – Ты заболел!
Омега выглядел на самом деле неважно. С близкого расстояния было видно прилипшие к вискам волосы, лихорадочный румянец на щеках и слышно тяжелое неровное дыхание.
– Я здоров!
– Нет, нужен лекарь. Я сейчас!
Не слушая криков Лори, что ему никто не нужен, Лиам в два прыжка слетел с лестницы, выскочил во двор и с разбега врезался в Реджи.
– Куда бежишь?
– Лори заболел. Лекарь нужен.
– А что с ним?
– Мне кажется, лихорадка. Есть кто-то, кто разумеет в лечении? – Лиам злился из-за неторопливости Реджи.
– А какие жалобы?
Лиам чуть не ляпнул, что на разлитие желчи, но сдержался и неопределенно пожал плечами.
– Пойдем спросим.
Лиам нехотя поплелся за Реджи.
– Зачем ты альфу притащил? – устало спросил Лори из угла, куда забился. – Мало тебе одного ублюдка…
– Что?!
– Течка у него, – тихо пояснил Реджи.
– Раньше на два месяца, – горько усмехнулся омега, – так что извини, договор разрывается.
– Подождите, я не…
– Ему скоро вообще ни до чего будет, чего непонятного. Молоко пропадет – организм готовится к гону, поэтому и не сможет дальше кормить. Беда, просто беда… Что делать с течным омегой?