Лиам покачал головой и оглянулся на маленький побеленный домик. Судьба иногда бывает слишком жестока. А с другой стороны, история могла закончиться гораздо хуже.
В Роймер въехали в два пополудни.
– Эй, любезный, где здесь магистрат? – окликнул спешащего по своим делам горожанина Алистер.
– Там, уважаемый, – мужчина махнул рукой в сторону, – только сегодня вы вряд ли кого застанете, казнят государственного преступника.
Лиам надвинул шляпу поглубже, проклиная свою излишнюю приметность, и двинул коня в указанном направлении.
– Ли! – окликнул Алистер, нагоняя и кивком показывая, что надо держаться середины отряда. – Мы проверим, но вряд ли в королевстве лишь один государственный преступник, – негромко сказал он.
Пробиться на площадь, запруженную народом, оказалось не так просто. Эшафот с виселицей охраняли заметно нервничавшие солдаты. Толпа вокруг роптала. До ушей Лиама то и дело долетали обрывки разговоров:
– Виданное ли дело!
– … глава клана…
– … какой позор!
– Вешать, кто додумался…
– … людишки, мало их били!
– Поберегись! – зычно кричал Алистер, решительно направляя коня прямо на толпу, которая сначала возмущалась, а потом все же уступала дорогу.
Лиам переживал. Страшился, что не успели, и сейчас на эшафот выведут Гиллиана и придется присутствовать при его казни. Но и на казнь другого альфы он тоже смотреть не хотел. Разговоры вокруг все меньше и меньше оставляли надежды, что все же сегодня повесят кого-то другого. И, наконец, произнесенная кем-то фамилия «Гэлбрейт» положила конец сомнениям. Он внезапно успокоился. Окинул взглядом запруженную площадь, беспрестанно колыхающееся море голов: кто-то куда-то пробирался, двигаясь в понятном только им направлении.
– Опоздали, – чуть не всхлипнул Лори, на него тут же зашикали со всех сторон.
– Попробуем отбить, – попытался утешить его Реджи.
– Глупо, – произнес Лиам таким тоном, что на него оглянулся Алистер. – Глупо и недальновидно. Надо попробовать другие методы.
– Нет других, – отрезал Алистер и отвернулся.
– Если только попробовать толпу поднять, – предложил Томас.
– Как? – не сдержавшись рявкнул Алистер.
– Надавить на жалость или сентиментальность? – предположил Лиам под смешки со всех сторон, на которые он не обращал внимания, – в голове потихоньку складывался план.
На эшафоте появился одетый в черное человек со свитком в руках. Его огромный завитой парик покачивался в такт шагам, и с него время от времени сыпалась белая пудра, неряшливо оседая на плечах.
Два барабанщика ударили палочками по своим инструментам, призывая к тишине и привлекая внимание. Судейский прочистил горло и стал зачитывать приговор.
Лиам почти не слушал, что говорит представитель суда – понятно же, что это фарс, что никому это не интересно и скорее всего ложь от первого до последнего слова. Он искал глазами Гиллиана и вдруг нашел – в клетке, с которой сдернули плотную темную ткань. От стоял, гордо выпрямившись, сложив руки на груди, показывая, что готов умереть с достоинством.
– … о побеге и бесследном исчезновении Лиама Бэрроу, – Лиам вздрогнул, внезапно услышав свое имя, и стал внимательно слушать дальше, не понимая, каким образом их могли связать с Гиллианом воедино.
– Оный отрок, сбежав из дома законного опекуна, по истечении оговоренного законом срока будет считаться покойным, если через час после последнего оглашения в славном городе Роймер не заявит своих прав на наследство и не подтвердит свою личность способом, коий не вызовет сомнений.
Лиам тихонько хмыкнул: интересно, что эти крючкотворы имели в виду?
– И не будет опознан присутствующим здесь законным опекуном, – добавил судейский и указал в сторону, где с кислым выражением лица стоял дядюшка Эбенезер, поддерживаемый под локоть тем самым толстяком, который должен был стать его мужем.
Судейский замолчал и дал отмашку начинать казнь. Снова раздалась дробь барабанов, солдаты выставили штыки, показывая толпе, что не стоит лезть на рожон, и Гиллиана выпихнули на помост.
Лиам спрыгнул с коня и дернул на себя Лори, тоже стаскивая его на булыжную мостовую.
– Накидку дай, – он дернул омегу за край оранжево-желтой тряпки.
– Ты что?
Лиам не стал слушать, просто сорвал нужную вещь с ее хозяина и, поспешно стянув шляпу с головы, закутался в накидку сам.
– Реджи, видишь того старика? – он указал на дядю. – Что хочешь, делай, не дай ему сказать ни слова!
– Держи, – Лиам сунул растерявшемуся Лори шляпу, а сам стал пробираться к эшафоту.
Альфы, не ожидавшие ничего подобного, растерялись и упустили момент, когда его можно было остановить. Лиам пробирался, жестко расталкивая всех, кто мешал пройти, и остановился, только когда от цели его отделяла чья-то широкая спина. Он спрятался за ней, затаился и стал ждать подходящего момента, испытывая нестерпимое желание грызть ногти.
Судейский руководил подготовкой. Демонстративно проверил веревку на виселице, потом достал черную повязку и завязал глаза Гиллиану, которого держали два солдата.
– Если ни у кого нет возражений, то, пожалуй, приступим…
Лиам не понял, зачем произносить эту фразу, более всего походившую на изощренное издевательство, но решил, что пора действовать.
– Эй-эй! Подождите-ка! – гнусаво выкрикнул он, старательно подражая не раз слышанному говору моряков с «Прыткого». – Я тут думаю, что возьму этого висельника в мужья! Как там в законе говорится? Чистое душой и невинное создание? Так это я и есть!
По толпе волной прокатился смех.
– Готовый я, так сказать, взяться за исправление этого, так сказать, висельника. А то как же я без мужа? Последний шанс же, – приговаривая всякую чушь, Лиам забрался на эшафот и постарался так сжаться, чтобы казаться заметно меньше Гиллиана и сойти хотя бы издали за омегу.
– Эй, висельник, женишься на мне, – он потыкал пальчиком в живот альфе, тот дернулся. – Женится! – обрадовался Лиам.
Толпа хохотала уже беспрестанно.
– Ну тогда, беру тебя, Гиллиан Гэлбрейт, в законные мужья и обязуюсь наставлять на путь истинный денно и нощно. И дитя твое тоже принимаю перед всеми этими честными людьми, альфами, бетами и омегами как своего, как плоть от плоти моей, и обязуюсь также наставлять и воспитывать. Ну и самое главное, – тут Лиам взвизгнул особенно противно и потянулся к шее осужденного, намереваясь поставить метку.
– Что за балаган! – закричал судейский. – Прекратить немедленно! Уберите!
Но Лиам вцепился зубами в шею альфы, и оторвать его никак не получалось. Увы, человеческие зубы не могли с лёгкостью прокусить кожу и оставить нужный след.
Гиллиан дернулся сам, сбросив с себя солдат, и сорвал повязку. Лиам нехотя разжал зубы и, не давая никому опомнится, понимая, что у осужденного нет шанса покинуть эшафот иначе, с силой двинул Гиллиану в челюсть так, что он рухнул с высоты в толпу. Оставалось надеяться, что Маккинлохи сориентируются. Сам повернулся в другую сторону, где стоял прямой как палка дядя, на плече у которого лежала рука Реджи. Вторая рука альфы – Лиам был в этом уверен – прижимала нож к спине дорогого родственника. Он слабо улыбнулся и кивнул Реджи, тот опустил глаза, показывая на лежащего на камнях толстяка.
Лиам сдернул накидку с головы.
– И пользуясь случаем, – заговорил он уже нормальным голосом, – хочу сразу заявить права на наследство моего отца Гаррета Бэрроу, так как являюсь его единственным сыном Лиамом Бэрроу. Доказательством правдивости моих слов является перстень, передающийся из поколения в поколение в нашем роду, – Лиам сорвал с шеи оберег и поднял высоко над головой кольцо с большим синим камнем, а затем надел себе на палец. – И в связи с заключенным браком довожу до сведения дяди и того жирного борова, которого он прочил мне в мужья, что с сегодняшнего дня считаюсь совершеннолетним и принимаю управление имением на себя.