- Дорогие прихожане! Каугатомаские крестьяне! Я буду говорить не так, как пасторы из Тырисе и Паммана, а так, чтобы приход скрипел и кряхтел в руках божьего работника, как дубленая кожа под ладонями плотника. Слушайте со вниманием слова священного писания, что записаны в книге «Ступицы в колеснице», в четвертом ободе, в двадцать третьей спице.
И вот случилось, что некий муж немецкого происхождения, пройдоха от самого рождения, по имени Гиргенсон, а по слухам, еще и фон, тогда еще без толстого брюха, во имя отца и сына и святого духа, стоя однажды на большой земле у самого моря, воздевал очи горе, не покажется ль судно, на котором сбежать будет нетрудно, от грехов своих в поту цыганском, уехать в землю ханаанскую. И, слава господу, чудо свершилось: судно у берега появилось, и вскоре он очутился на берегу Каугатома - нового своего дома. Часовая цепочка болталась на груди, и божьи дела ждали его впереди; Но земля, что должна была стать Ханааном, показалась ему горьким обманом: полно камней и вода кругом. Но господин пастор неустанным трудом добился того, что в краю, где голодал народ, потекли к нему в изобилии молоко и мед. Прошло три года, и на глазах у честного народа выросло толстенное брюхо, и залило пастора салом по самое ухо! Сэла[39]!
Однажды сей пастырь походкой смиренной и ровной зашел на скотный двор мызы своей церковной и изрек: «Ох вы, овцы мои сущие, шерсть, шкуры и мясо щедро дающие! Вы происходите не от злого народа, змеиного человеческого рода (а кто сему не верит, пусть по библии и священному писанию проверит). Истинно, истинно сие говорю, и если мне суждено быть сегодня в раю, где ходит жена моя в бархате и злате, то хочу и на вас благодать ниспослати. А люди, что на земле живут, пусть так без своей земли и помрут! И пусть каждый аренду барину платит, тогда на восстания и времени не хватит. Аллилуйя, Саваоф!
Всем прихожанам хочу объявить, что в христианский брак желают вступить, и оглашаются для всех для вас в первый, во второй и в третий раз: Кирилл Кириллович Хватай-Горло, человек в губернии не простой, самый важный городовой, и фрейлейн Фрийда Фрикадель, мызная мамзель. Да благословит господь их потомство в веках, чтобы не было недостатка в холуях и в шпиках! Тогда исправится у нас погода и кнут подействует на нрав народа. Аминь!»
Кусти так мастерски подражал покашливанию и говору Гиргенсона, так похоже выпучивал и закатывал глаза и растопыривал поочередно пальцы то правой, то левой руки, что когда он произнес «аминь», то даже женщины, оттаскивавшие своих мужей от кафедры, выслушав эту нахальную болтовню, поневоле краешком рта усмехнулись, а мужиков потряс взрыв хохота, раскатившегося на всю церковь. Йоосеп пробрался, наконец, со своим мешком сквозь толпу к кафедре, и теперь уж никакая сила не могла помешать мужикам надеть мешок на голову Гиргенсона. Кусти своей болтовней, по крайней мере на этот раз, рассеял ореол святости вокруг пастора, и даже многие богомольные старушки скорее удивленно, чем со страхом, взирали на то, как исчезла в мешке верхняя часть туловища Гиргенсона. Ватлаские парни, опоздавшие со своим прихваченным с телеги одного из прихожан мешком, хотели натянуть его на голову юугуского Сийма, но тот успел скрыться через ризницу и в большом страхе спрятался у знакомого портного.
Гиргенсона свели с кафедры и поволокли из церкви. До волостного правления было недалеко. Через несколько минут мужики уже втолкнули пастора, как был, с головой в мешке, в кутузку, к его тестю фон Ренненкампфу.
- Пусть теперь Лот и его зять поиграют друг с другом в жмурки, с нами они вдоволь поиграли! - прогремел лоонаский Лаэс.
Прочие же новости в волостном правлении были невеселые. Ванаыуэский Михкель и рихвамяэский Таави все еще сидели в городе за решеткой. Из обмена заключенными, по-видимому, ничего не вышло. Только что волостной писарь Саар получил телеграмму такого содержания: «В течение двадцати четырех часов отправить в город барона фон Ренненкампфа с семьей. Если приказ не будет выполнен, вся волость Каугатома будет превращена в пепел».
А со вчерашнего дня по всей Прибалтике объявлено военное положение.
- Война так война! - коротко решили мужики.
Необходимо было оружие. Тут же сложили деньги, кто сколько мог, и выбрали из каждой деревни по человеку, чтобы завтра утром обойти с подписным листом деревни, из дома в дом. Матису поручили немедленно отправиться в Весилоо к брату и договориться с ним о рейсе быстроходной «Каугатомы» в Таллин. На этом паруснике можно было за неделю, а то и быстрее сходить на большую землю за оружием. Варпескому Михкелю из Ватла, дослужившемуся на военной службе до трех нашивок, поручили сколотить по деревням роты и начать их обучение. Руководство восстанием и связь с другими волостями и Таллином неизбежно переместились из хижины Ревала в волостное правление и легли на плечи писаря Саара. Об этом не договаривались, это и без всяких слов было понятно.