- Что разглядываешь? Ведь я в невестки тебе не подошла!
- Не я вас венчал, не я вас и разлучал, - вздохнул Матис.
- Того, кто венчает, вы запихали в мешок, - сказала Лийзу с легкой усмешкой, а потом ее разобрал смех: громкий, неудержимый, он разнесся вдруг по холодному свинцовому морю. Лийзу удивительно ясно помнила подробности венчания Тыниса с богатой госпожой из усадьбы Тенга. В церкви по этому случаю разостлали ковровые дорожки из конца в конец. С какой важностью и торжественностью толстобрюхий Гиргенсон совершал обряд венчания, наперед прикидывая, что в это воскресенье у него будет по меньшей мере тройной доход. А нынче этому самому Гиргенсону натянули мешок на голову! И Лийзу снова и снова смеялась, ей казалось, что мешок был надет не только на пастора, но отчасти и на все его дела, и на совершенные им, Гиргенсоном, обряды венчания.
Ну вот, теперь они уже в Кякисильма - это узкая, шириной саженей в двести, полоска моря между Рахумаа и Кякимаа. Теперь Лийзу пришлось оставить весло и обернуться, высматривая подводные камни.
- Левей, еще левей! Правей, еще правей! - командовала она, и послушный ее словам Матис поворачивал лодку по ветру или против ветра, так что вскоре они счастливо миновали гряду подводных камней.
Пока пересекали Рууснаский залив, Лийзу за весла не бралась, но и разговор в лодке утих. У каждого из них было достаточно своих забот и планов. Только однажды, перед самой высадкой на берег, Лийзу устремила взгляд своих больших голубых глаз прямо в глаза Матиса и спросила:
- А Пеэтер в Таллине?
- Должно быть, только не знаю, на свободе или за решеткой. Саар говорил, что в Таллине прошла большая облава на политических.
- Значит, он у тебя настоящий бунтовщик?
- Мудрено шишке далеко от ствола упасть, - сказал Матис.
- Ты думаешь?! - обронила Лийзу, и в тот же миг ее мысли и мысли Матиса перенеслись к маленькому Рейну и его отцу, хотя оба и не обмолвились об этом и словом, а Лийзу, словно испугавшись чего-то, поспешно спросила о другом сыне Матиса, Сандере:
-А про Сандера что-нибудь знаете?
- Ничего. Его, верно, уж нет в живых, и во сне его больше не вижу.
- Если теперь еще начнется этакая… внутренняя война, тогда всех мужчин перебьют.
- Ничего не поделаешь. Надобно прийти соблазнам, но горе тому, через кого соблазн приходит, как сказал сегодня Гиргенсон.
- До того, как надели мешок, - добавила Лийзу, лукаво взглянув на Матиса.
- Ну да, - подтвердил Матис и стал травить шкот, поворачивая в лодочную гавань Весилоо.
Намек Лийзу был для него не нов - многие и раньше говорили об этом, да и сам он бывало в минуты тяжких сомнений думал эту невеселую думу. Но после того как Пеэтер привез из Таллина социал-демократические листовки и песни, и Матис увидел, что и другие люди, поумнее его, не расходятся с ним во взглядах на правду, он еще ни на миг не усомнился в правоте борьбы своей и всех трудящихся.
- Ну да, до того, как надели мешок. Ложь и лжеца можно упрятать в мешок, но правда остра, как шило, ее в мешке не утаишь и не растопчешь.
- А если все же растопчут? - усомнилась Лийзу.
- Нужно драться. Для того мы сюда и пришли.
По скользкому настилу причала лодка с разбегу въехала почти на нужную высоту, так что после уборки парусов достаточно было двух рывков, чтобы закрепить якорь. Быстро управившись с лодкой, они вскоре зашагали вдоль площадки для развешивания сетей к единственной, состоящей из нескольких разбросанных дворов, деревне островка Весилоо, от которой горло отгораживались крупные здания большой усадьбы Тенга. Вдали, на другом краю острова, за сосновым бором, устремлялась вверх белая башня маяка, и виднелась железная крыша двухэтажного лома смотрителя. В море гул подводных камней Суурекуйва как-то терялся, скрадывался всплеском весел, ударами волны о борт лодки, но здесь, на каменистой земле, заросшей можжевеловым кустарником, гудение Хуллумятаса мощно ударяло в уши.
- К ветру дело идет, Хуллумятас уж очень завыл, - прислушался Матис.
- Ты ведь не станешь возвращаться сегодня? - спросила озабоченно Лийзу.
- Если справлюсь с делом, чего тут ждать, и ветер попутный.
- Уже смеркается, куда ты теперь!
Но проявлять и дальше заботливость Лийзу сочла неуместным, - ведь Матис шел к своему брату. Дорога к усадьбе Тенга сворачивала тут же налево, а дом пагилаской Анн стоял в другом конце деревни, в низкорослом сосняке. Прощаясь за руку с Матисом, Лийзу положила ему на ладонь пару монет.