- И помогло?
- Еще бы! Умершего оставили в покое, зато живым задали перцу: езжай на все четыре стороны, - сказал Матис.
- Не помню, в Гулле или в другом порту я получил газету, где Сандер писал об этом. В газете было как будто по-другому? - сказал Тынис, глядя на племянника.
Молодое, с первыми признаками возмужалости лицо Сандера покраснело. То, что известный и богатый дядя где-то далеко на чужбине читал его статью, было явным признанием, но в то же время ему не хотелось и принимать скрытый в словах Тыниса упрек.
- Так и писали, как дело было, - сказал он, чуть запинаясь, - но газета ведь боится все напечатать. Мы с волостным писарем потом не раз еще писали, и все напрасно.
- А что поделывает слепой Каарли? Все еще мастерит песни для церкви? - спросил Тынис, усмехаясь.
- Да что уж он там мастерит, - махнул рукой Матис, - кое-что со страху высидел. Гиргенсон несколько штук напечатал, народ посмеялся над стариком, вот и не слышно что-то новых.
- Не скажи, - перебила Вийя. - Рити только вчера хвасталась, что господин пастор велел Каарли сочинить песню к царским именинам.
Тынис засмеялся было, затем внезапно оборвал смех, проникся серьезностью и сказал задумчиво:
- Так-так. А куда же ты, Матис, со своей семьей теперь денешься? Арендуешь хутор где-нибудь в другом имении или, может быть, думаешь совсем уйти в город?
- Ни то, ни другое. Здешние помещики все друг другу родня, и не бывать тому, чтоб кто-нибудь из них сдал мне землю. В город идти не хочу: вся жизнь в деревне прожита… Мы столковались со старым капитаном Мартсоном из Сяйнасте… Он, бедняга, немножко не в своем уме, все проверяет свои давнишние вычисления и пеленги, но в общем Мартсон мужик неплохой. Обещал сдать нам свою избушку в Рыуна-Ревала за пять рублей в год, если я сам приведу ее в порядок. У Мартсона ведь собственный хутор, выкупленный еще при Липгарде, сам Ренненкампф ничего тут поделать не сможет. Сын Пеэтер и Прийду писали, правда, летом из Таллина, звали в город, обещали подыскать постоянное место на «двигателе». Но городская жизнь какая-то чудная: леса нет, настоящего моря тоже нет. Правду говоря, и не хочется уезжать слишком далеко от старого хутора Рейнуыуэ, иной раз мелькнет в голове мысль: а может, дождемся каких-нибудь перемен?..
- Каких перемен? - спросил Тынис.
- Ну, ты-то ведь сам поговаривал, что за границей дела государственные идут на другой лад!
- И так это и не так. Свои бароны есть почти во всех государствах, от них трудно отделаться, - сказал Тынис.
- Неужели правда совсем исчезла с лица земли?
- У кого кошель, за того и суд, у кого сила, с тем и правда! У кого денежек много, тот правде своей конца не видит! Что за границей, что у нас, в нашем государстве, есть много людей, которые за большие деньги покупают и права и баронские титулы, - тихо сказал Тынис.
- Если ты только тяжестью кошелька правду меряешь, - ответил Матис, - тогда в вашей ссоре со старым Хольманом мошна с правдой должна и вовсе на его стороне быть.
- А откуда ты знаешь, что не на его? Смотри-ка, если Хольману придет на ум строить новый корабль, к нему компаньоны отовсюду попрут - и с острова, и даже с большой земли. А мне компаньонов этих нигде не добыть, не знаю - доверишься ли и ты?
- Я бы пошел, но у меня ведь нет «правды» - той, что в кошельках позванивает, - засмеялся Матис.
Мать, Ану, которой жизнь в Яков день взвалила на спину уже семьдесят семь лет, по-прежнему сидела на краю койки и вязала носок, прислушиваясь к разговору своих сыновей. Матис был ее первенец, Тынис - самый младший сын. Матиса она родила молодухой, ей тогда едва исполнилось двадцать лет. Тыниса же - в сорок один год. Между этими двумя было еще пятеро детей: Антс умер четырех лет от роду от какой-то детской болезни, Тийна - замужем за тырисеским Михкелем из Паммана, Прийду - в Таллине на фабрике, Юри взяли на военную службу, и он сгинул где-то на Кавказе, Лийзу вышла за Яана из Наака, пьяницу-рабочего с корабельной верфи, рано овдовела и бедствует теперь со своей многочисленной детворой в пригородном домишке в Куресааре. А этот последний - Тынис, при рождении такой маленький и хилый, обогнал, на удивление, всех остальных и по силе, и по смекалке, побывал в Америке и дослужился до капитанской фуражки с кокардой. Тынис фигурой и ростом походил на своего деда со стороны отца, на старого Рейна из Рейнуыуэ. Дедовская мощь и настойчивость, казалось, струились в его крови. Да, но и у Тыниса был свой изъян. Тынис женился в Америке на Анне, или как там ее звали, развелся с ней и до сих пор еще не нашел себе новой спутницы жизни, хотя у него уже было и свое ладное гнездышко: у перекрестка дорог, около церкви Каугатома, стоял маленький славный домик, выкрашенный в красный цвет - только и остается, что ввести туда жену. Он же, как кукушка, порхает по чужим гнездам, а из этого ничего путного не выйдет.