— Мне больше не хочется уезжать, — лежа на помосте и все еще болтая ногами в холодной воде, произнесла я.
— Я притворюсь, что не слышала это сейчас! Иначе мне захочется тебя прибить, Ариадна.
— А труп куда денешь, поверь, я буду тяжелой, — весело засмеялась я.
— Озеро поблизости, Ри… — вновь ее голос был тихим, и я знала почему.
Мы были виноваты, я, как и Роза считали виноватыми себя, пусть Райт и был старше нас на полтора года, мы были детьми. Детьми, не понимающими ужаса случившегося. Нам еще не было 10, но Райт уже гордился своей цифрой 12 лет. Своей последней цифрой. Райтен вместо вечных игр с мальчишками его возраста все время проводил с нами, с мелкими девчонками, не живущими без приключений. То приключение было самым худшим и последним для одного из нас.
Наша игра была на противоположном берегу озера, на одном из похожих помостов, самая обычная детская игра в догонялки, превратившаяся в трагедию. Доски стали шаткими, а мы продолжали там играть, Райт в пылу игры прыгнул на одной из таких. Наша детская память уже заблокировала эти воспоминания, но я до сих пор помню, как он только что стоял здесь, а вот он уже в воде. Он пытался выбраться, вдохнуть свежего воздуха, но доски помоста не оставляли ему шанса…
Последние часы я помню очень смутно, и я бы не хотела их вспоминать. Но труднее всего было Роуз, ведь тот день одиннадцатилетия был последним в жизни Райтена Смита. В наших играх, после того как прошло несколько лет, было одно главное табу — больше никогда не играть на озере.
— Ты его еще помнишь, Ри? — со слезами на глазах произнесла Роза.
— Не очень, я будто забыла тот промежуток времени, помню, что он был старше нас на год, и вы с ним совершенно были не похожи. Его темные волосы закручивались на концах, а твои светлые в детстве всегда были прямыми, — не стала привирать истину я.
— Ты очень многое помнишь, Ари. Я иногда смотрю на его фотографии, но не могу представить, каким бы он мог стать. А все из-за нас, он считал, что за нами нужно присматривать, и вот как вышло!
На несколько секунд наш печальный разговор прервался молчанием. Каждый вспоминал детство, окрашено трудностями жизни.
— Когда ты уедешь от меня? — резко поменяв тему разговора, сказала Роза, и я ее прекрасно понимала.
— Завтра, рано с утра, наверное, еще даже никто не проснется…
— Я проснусь и приду, Ри, как всегда мы будем вместе! — бодро сказала Роуз, она прекрасно умела прятать свои эмоции.
— Как всегда Роуз! — счастливо улыбнулась ей я.
Роуз отказалась от прогулки и ушла домой, а я не стала настаивать на ней сейчас. Дома меня ждала мама. Она была слабее, чем несколько дней назад, но держалась крепко, давая большие надежды. Как только я перешагнула порог дома, мама буквально налетела на меня и потащила вверх по лестнице, сказав только, что у нее есть кое-что для меня необычное.
В комнате я увидела старый, потрепанный чемодан, уже повидавший много историй. Мама подошла к нему и открыла крышку, после чего попросила меня подойти к ней. На дне лежала белая материя из кружев, лент и чего-то еще. Я не поняла, что это означает и с изумление смотрела на дно чемодана.
— Ариадна, это мое свадебное платье, — тихо пояснила она. — Хотя нет, не так. Оно планировалось быть моим свадебным платьем, но не удостоилось этой чести из-за различных сложившихся обстоятельств.
— Я не знала… я могу посмотреть? — поинтересовалась я. Мама лишь кивнула и достала платье, оно, медленно расправляясь, струилось вниз.
Верх платья было полностью сделан из кружева, низ переходил в шифон с мелким кружевом, отчего платье казалось очень легким и невесомым. Я протянула руку и дотронулась до кружева, почти его не почувствовав, настолько оно было мягким. До не обыкновения прекрасным. Я, как зачарованная, смотрела на него, боялась взять в руку еще ткань платья, только бы не помять, мои глаза исследовали его от кружев на груди до подола. Платье создавало впечатление, несомненно!
— Ариадна, я давно уже его подогнала под твой размер, чуть убрав в талии и бедрах. Теперь оно твое, — и с этими словами она протягивает мне это чудо.
— Что? Нет, я не могу.
— Еще как можешь, у тебя скоро свадьба, и это будет прекрасное платье, если захочешь, можно переделать под твой вкус и все будет отлично! — И только сейчас я заметила черты той мамы, которая была у меня все мое детство: веселая, смешная, шустрая.
— Мам, я лишь попала в Отбор, у меня нет никакой свадьбы, — покачав головой, ответила я, так и не взяв в свои руки платье, притягивающее к себе.
— Будет, даже если не принц, то кто-нибудь другой, а значит, платье понадобится!
— Мам, но зачем сейчас? Я вряд ли смогу его взять с собой, нам сказали, что все из одежды нам будет выдано дворцом даже в большем количестве, чем нам нужно! — я не упиралась, я просто была растерянна, и не знала, что делать.
— Ари, — впервые мама ко мне обратилась сокращенным именем, придуманным ни кем иным, как Райтеном, еще в те далекие годы. — Я не знаю, доживу ли до твоей свадьбы, и поэтому хотела отдать его тебе, чтобы ты знала, оно у тебя есть и оно прекрасно!
На ее губах заиграла улыбка, и я обрадовалась ее состоянию здоровья сегодня, но в глубине души сомневалась, было ли ей лучше, или это момент радости перед ужасным. Ведь с Райтеном было все именно так, хорошее омрачилось плохим.
Не хотелось верить, что я вижу родителей этим вечером в последний раз и в течение долгих дней, недель и месяцев я их, скорее всего, не встречу. Остаток дня я провела, путешествуя по любимым местам моего маленького городка, была и в полях, и в центре — везде. Но, сейчас, когда наступил вечер и за окном вновь потемнело, осталось чувство, что я не успела что-то сделать, забыла какую-то важную деталь. Каждый в нашем семейном кругу знал, это последний вечер, когда мы вместе, но молчание сопровождало весь ужин. На самом деле в этот момент я впервые почувствовала всю тяжесть тишины.
И я под конец ужина, так и не поняла, счастье или горе у меня на душе от того, что через несколько часов наступит долгожданное «завтра»?!
Мне казалось, я была готова, но нет… Когда ранним утром в наш дом постучали, я поняла, я не успела попрощаться с этой частью моей жизни. Хотя от меня уже давно больше ничего не зависело.
За кружкой горячего чая я осознала, как бы мне не приходилось корить это утро, оно было восхитительным.
— Ариадна, солнышко, пора вставать, — первым, что меня разбудило, был нежный мамин голос.
Ее рука нежно поглаживала мое плечо, так как я спала на любимом бочку, чуть-чуть меня раскачивая из стороны в сторону. Конечно, первыми мыслями в моей голове были: «маме плохо», «ей нужна помощь». Я, буквально, подпрыгнула на постели, и рука мамы упала рядом.
— Ариадна, пора вставать. Лучше встать до того, как из дворца приедут, — уголки ее губ поднялись в полуулыбке, а на глазах появились маленькие морщинки.
— Мамочка, — в ее глазах стояла любовь, та самая, настоящая, материнская любовь, — мама, — я так давно не произносила эти слова, в такой же тихой и спокойной обстановке, как эта, что сердце сжалось от воспоминаний о моем детстве.
В детстве, когда я словно мальчишка прибегала домой в ссадинах и с синяками на коленях и локтях, мама всегда усаживала меня на стульчик, перед этим крепко обняв, и тихо-тихо обрабатывала мои ранки. А когда приходила очередь зеленки, мы играли, она спрашивала, какой рисунок нарисуем сегодня, и после нескольких минут на моих коленях красовались зеленые цветочки, ягодки и многое другое. Того детства мне ужасно не хватало, пусть я и не признавалась в этом сама себе.
— Моя милая Ариадна, пора вставать, и прошу тебя, не плачь. — Её пальцы дотронулись до уголков моих глаз и стерли влагу, которую я даже не замечала.
Моя голова качнулась, и я встала с постели, а мама тут же накинула на меня легкий халатик…
— Ариадна? Ты меня слышишь? — Перед моими глазами вновь появилась кухня, теплая кружка чая в руках и Тайни, видимо о чем-то спрашивающая меня все это время.