— Никогда не забывал.
Кончики его пальцев невесомо касаются щеки, затем исчезают.
— Лен, тебе пора спать, — сурово произносит он. Но взгляд противоречит его словам.
— Как бы не так, — зло шиплю.
Вмиг седлаю его бедра. Придвигаюсь вплотную, обхватываю руками и ногами. Зарываюсь пальцами в волосах и тяну, словно желаю вырвать с корнем. Возбуждение бурлит в венах, спускается к низу живота.
Сталкиваюсь губами с его ртом. Взвизгиваю от восторга, когда чувствую отклик. Шершнев перехватывает инициативу и, содрав с волос резинку, тянет за затылок к себе. Мы ударяемся зубами, раз или два, затем все тонет в волнах восторга.
А потом он исчезает.
Хватаю ртом воздух, точно выброшенная на лед рыба, и недоуменно смотрю на Шершнева. Он закрывает глаза, его мышцы напряжены. Уворачивается от меня, хватает за плечи и сжимает их до боли.
— Лен, это плохая идея, — цедит сквозь зубы.
— А по мне так просто замечательная, — щурюсь и тянусь рукой к его ремню. — Кое-кто здесь со мной тоже согласен. Я же чувствую.
— Лена, — стонет Шершнев, когда моя ладонь накрывает выпуклость под его ширинкой, — ты сейчас ничего не соображаешь.
Обхватывает мое запястье, а я подпираюсь вплотную. Не даю отстранить себя. Прижимаюсь грудью, провожу кончиком языка по шее. От пульсирующей венки к мочке уха. Солоноватый вкус кожи с примесью парфюма ударяет током по оголенным нервам.
Нет, Шершнев. Сегодня мы дойдем до конца.
Не придумав ничего лучше, цепляю зубами мочку.
— Мне и не нужно соображать, — шепчу, оставляю дорожку влажных поцелуев. — Хочу тебя, Олег. Хочу, как никого и никогда. И ты меня хочешь. Теперь заткнись и возьми меня уже.
Замолкаю, потому что неведомая сила мощным рывком подбрасывает Шершнева в воздух. Чувствую крепкие объятия, слышу скрип обивки. Лечу вниз, сталкиваюсь лопатками с диваном, а горячее тело Шершнева накрывает меня сверху.
Больше не сдерживаюсь, потому что он слишком далеко. Тугой ремень поддается быстро, одежда моментально растворяется. Тянусь к Шершневу, выгибаюсь навстречу его рукам. Пара ловких движений, и мои брюки вместе с бельем валяются где-то на полу.
Ладони скользят по рубашке на его груди. С садистским удовольствием хватаюсь за нее, тяну в разные стороны и вцепляюсь ногтями в загорелую кожу. Стук пуговиц по паркету прерывает мой стон. Шершнев замирает только на секунду. Потом накрывает рот своим, прежде чем мы сливаемся воедино.
Его прикосновения сводят с ума. С каждым толчком они ощущаются ярче. Мужские губы и ладони ласкают тело. Больше не в силах сдерживаться. Хватаюсь за Шершнева, как за спасательный круг.
Тону, захлебнусь в бесконечном море оргазма. Зубы впиваются в его кожу, когда по телу проходит финальная судорога. Мы обессиленно скатываемся на пол.
И я безмолвно радуюсь своей победе.
Глава 29
Утро наступает слишком рано под шум крови в ушах. Сквозь треск в голове с трудом фокусирую взгляд на загоревшемся экране телефона.
Пять тридцать.
Со стоном валюсь обратно на подушку и пытаюсь продрать веки. Тянусь и хватаюсь руками за голову.
Что вчера было?
Локоть упирается во что-то твердое. Невольно распахиваю глаза.
Что за новости?
Тяжелая рука ложится на талию и мощным рывком тянет куда-то в сторону. Спина сталкивается с горячей грудью, затем ночной гость зарывается носом в мои волосы и глубоко вздыхает.
— Мы подпишем соглашение завтра, — бурчит во сне Шершнев и крепче прижимает меня к себе.
Изумление и шок разгоняют остатки сна. События прошедшей ночи проносятся в памяти, пока я выстраиваю план бегства. Рваные стоны, безумные поцелуи, крепкие объятия. Потом сильные руки прижимают к груди. Похоже, что Олег отнес меня в кровать. В мою бывшую комнату, которую запомнил.
Как я такое допустила?
Мысленно бью себя ладонью по лбу. Неужели Катя права? И нам нельзя находится в одном помещении?