Смелость всегда благородна - трусость никого не щадит!
Ничто так не опустошает карманы - как полный стакан!
С пустой головой - не наполнить кошелек!
С холодным сердцем - не согреть очаг!
Посул и стул: происходят от одного корня и выходят одним местом!
Чем длиннее нос и острее язык - тем короче жизнь и тупее конец!
Чем веселее пьянка - тем печальнее похмелье!
Золото слишком тяжелый металл - выкованная им цепь перевешивает легкие мечты о свободе!
Верно война одна из самых комических вещей во вселенной, только билеты на шоу стоят целую жизнь!
Война это цирк, только представление всегда заканчивается слезами!
Ложь - это масло для смазывания шестеренок управления!
Почему желтый цвет считается цветом измены - он окраской как золото!
Золотому наконечнику легче всего пробить броню честности и благородства!
Армия без полководца - что тело без сердца!
Полководцу как и сердцу - вредно биться слишком часто! Но и остановка губительна!
Спокойствие на войне - как шуба в мороз! Теряют его - только отморозки!
Хладнокровие полководца - как шерсть у медведя! Утративший его - становиться отморозком!
Все формы секса хороши кроме тех что не дают наслаждения!
Наслаждение в сексе как молоко у коровы, когда оно пропадает сердце стремительно скисает!
У хорошего солдата все есть - нет только трех слов: не могу, не хочу, не буду!
Бедность только тогда порок - если побуждает украсть!
Клюв у дятла, как ум новатора - его может затупить обилие дубов в руководстве и крупные шишки!
Самая высшая проба золота - позолота на крест, на век замолчавшей тещи!
Все деспотии похожи - только демократия всегда индивидуальна!
Разница между наукой и волшебством заключена в том, что первая гораздо чаще использовалась для разрушения!
Почему Христос сравнил свою плоть с хлебом - потому что она привлекает крыс-священников!
Проснулся Сталин уже в Ашхабаде, он нет уж и далеко от Ташкента. Тоже большой нарядный год населенный уже туркменами. Генералиссимус не видел между ними большой разницы - Средняя Азия.
Тоже пышность, верблюды, только вместо лепестков на ходу выстилают ковры. Много музыки и криков приветствия... Все красиво, пышно и жарко... Много даже бессмысленной роскоши. Сталин прикрикнул на главу республики Туркменистан:
- Зачем столько лишних расходов, на праздники, когда страна разорена, и людям нечего есть!
Глава Туркменистана с улыбкой ответил:
- Отличный праздник, хорошо подымает настроение султан султанов товарищ Сталин. Тогда и людям работается веселее, растет производительность труда!
Вождь строго произнес:
- Вот ты если такой производственник покажешь это своим личным примером. А именно, будешь следующую декаду лично вкалывать на хлопковых полях, подавая другим пример. А чтобы ты не отлынивал, мы лично приставим к тебе комиссара.
Предсовнаркома республики побледней, но все-таки поклонился до земли Сталину и произнес:
- Ваша мудрость как всегда велика, и непостижима нам простым смертным!
Генералиссимус добавил:
- Будешь трудиться не только ты, но твоя семья, а также окружение - Вот себе ряхи наели. А если не нравиться, то можем мы отправить вас прогуляться трудовой сибирский лагерь! Вы видимо этого хотите?
Руководство Туркмении заплясало от дикого ужаса.
На Берлин!
Гришка содрогнулся от ужаса, а самый кровавый палач всех времен и народов Гимлер добавил:
- Партизанского движения нам в принципе не следует опасаться, без поддержки из центра, мятежные банды не смогут, причинить существенного ущерба, но зато предоставят нам отличнейший повод, для уничтожения слишком уж многочисленного славянского населения.
Кальтенбрунер свирепо оскалил торчащие из пасти легавой собаки( такай уж него была ублюдочная физиономия!) клыки и прошипел:
- Мы этих недочеловеков изведем под корень. Обезлюдить Восток? Есть обезлюдить Восток!
Гимлер предупредил Кальтенбрунера:
- Пока ты не слишком уж старайся. Нам нужна рабсила, чтобы сломить Британию воздушным наступлением, но вот потом, когда лишние невольники станут не нужны, мы постараемся во всю!
И оба шакала разразились истеричным смехом...
Изображение омерзительных тварей пропало, и Гришка неожиданно увидел свою подружку, и идущую по пустыне Лею. Худющая, вновь свежеобритая, и с босыми, сбитыми подошвами, и покрытыми ссадинами, царапинами, голенями, лодыжками, икрами, коленками. С мозолистыми руками, на который проступили словно у беспощадно тренируемой гимнастки жилки, в рваном платьице, она казалась воплощением, образа обездоленной нищей девочки, в своем крайнем выражении.