Хорошо, что поездка приближалась к концу. Поезд наконец доехал до Москвы.
Глава 2
Эта весна в Шемахинских горах будто отличалась от предыдущих. Проливные дожди затопили улицы. А когда ливни утихали, выглядывало солнце и, будто желая отстраниться от людей, мгновенно исчезало.
11 апреля один из самых знатных людей Шемахи, торговец Мирза Махмуд, в почтовом отделении пил чай, предложенный ему начальником почты, и читал письмо от своего брата, живущего в Санкт-Петербурге, Мамедтаги Алиева.
Наступившая весна 1908 года выдалась удачной для семьи Алиевых, так как Мамедтаги, ставший депутатом Первой Госдумы царской империи, возвысился до члена Совета Думы. Для мусульманина такая почётная ступень, естественно, была невероятным и уму непостижимым фактом.
Мамедтаги Алиев окончил Петровскую сельскохозяйственную академию, некоторое время жил в Германии и Финляндии. Он стал одним из активных просветителей Российской империи, его жизненными приоритетами были борьба с невежеством, привлечение девочек к образованию, издательство и распространение как можно большего количества книг среди населения.
Мирза Махмуд щедро выделял средства сперва на образование брата, а потом и на его путешествия по миру, освоение на чужбине и никогда не вмешивался в его дела. А больше всего его радовало, когда Мамедтаги тратил деньги на книги для созданной им библиотеки. Он везде говорил, что раздавать людям книги – вид пожертвования, потому что у читающих людей открывается третий глаз. Ведь люди бывают голодны как физически, так и духовно. А как можно насытить желудок, но остаться без духовной пищи?
Мирза Махмуд дошёл до самой интересной части письма брата. Он снова большую часть своей прибыли потратил на книги, среди которых были издания по экономике, сельскому хозяйству, политике, философии, а также образцы литературных произведений, приобретённых в основном в России, Германии и Франции. Мамедтаги писал: «Дорогой брат, моя главная опора в этом мире. Пишу тебе, и как бы я хотел, чтобы ты увидел слёзы радости на моих глазах. В глубине моей души праздник. Я чувствую счастье каждой клеточкой. Произошло чудо. Я приобрёл рукописи великого Низами Гянджеви. Не скажу, сколько денег потратил. Потому что рукописи одного из самых великих философов и поэтов истории человечества, к великому счастью – представителя нашей нации, бесценны, никакая купюра, никакая золотая монета не может обозначить их стоимость».
Глаза Мирзы Махмуда наполнились слезами от прочитанных слов, наряду с радостью он чувствовал гордость и восхищение. В этот момент прибежавший соседский мальчик выпалил второпях слова, больше приличествующие взрослым:
– Дядя Мирза, дядя Мирза, у тёти Набат начались схватки, вас не было, и поэтому слуга отправил за старухой Хейрансой, и…
Жена Мирзы Махмуда Набат-ханум была беременна, роды ждали со дня на день. Не сдержав своего волнения, Мирза закричал на ребёнка:
– Не тяни, сынок, скажи, произошло что-то плохое?
Мальчик улыбнулся:
– Нет, дядя Мирза, ничего плохого не произошло, дай подарок за весть, тогда скажу.
Мирза Махмуд после этих слов успокоился, понял, что родился мальчик. Вытащив из кармана несколько больших бумажных купюр, протянул мальчику, который выпучил глаза от увиденного вознаграждения, и принял сказанные слова как благодать:
– У вас сын родился, дядя Мирза.
Мирза Махмуд безмерно любил свою жену. Старался окружать её роскошью. У супруги имелись разные наряды в европейском и восточном стиле, её рубашки и платья были расшиты золотом, а к воротникам, поясам и краям шалей были пришиты золотые монетки. Украшений было несчитаное количество. Её ожерелья, браслеты, кольца и серьги хранились в нескольких шкатулках. Все восхищались этой красивой, нежной и стройной женщиной. Влюбившийся в неё с первого взгляда Мирза Махмуд после женитьбы всегда потакал её капризам, выполнял все желания. Дороже жены для него были только его родители.
Поспешивший домой Мирза Махмуд ещё у калитки услышал плач младенца. В тот момент он решил, что его новорождённого первенца будут звать Муса. Моментально в уме мелькнула мысль: пусть Муса будет миловидным как мать, богатым как отец, статным и вежливым как дедушка, образованным и просвещённым как дядя. Разве человек не строит своё будущее грёзами? Не зря говорили предки: «доброе намерение – залог доброго конца».
Мирза Махмуд вошёл в комнату. Боли и муки родов чужды мужчинам, почувствовать это свойственно только женщинам. Несмотря на бледные губы и лицо, обессиленная Набат-ханум была божественно красива. Она лежала в широкой и крепкой никелированной кровати. Никель будто светился огнём. Эту кровать с узорчатыми ножками Мирза Махмуд заказал в Варшаве, где собрались все мастера этого ремесла, в честь свадьбы.