- Чего стоишь в углу, - позвал старика Толик, - чай не наказанный. Бери чашку, ложку, садись к нам, ужинать будем. Нам третьего не хватает, чтобы бурдюк вина раздавить.
Старик не понял, зачем нужен третий и зачем нужно давить бурдюк, но пожелание господ выполнил быстро. Толик разлил одно из самих дорогих вин королевства в три чашки, произнес тост:
- За здоровье девочки.
Чокнувшись с Толиком и стариком, я выпил свое вино. Старик, не понимая нашего ритуала, подражая нам, тоже произносил пожелания и чокался. Бурдюк благородного вина закончили быстро. Толик выложив серебряную монету на стол, предложил старику сгонять в ночной магазин за вином. Старик денег не взял, но через пять минут появился с небольшим бочоночком вина. Местное вино было значительно хуже по вкусу, но крепостью не уступало. Ужин перерос в ночную попойку. Старик, не забывая чокаться, постоянно благодарил нас за доброту. Я рыдал на плече у Толика, каясь в убийстве лучника в лесу. Толик со стариком меня успокаивали.
- Да ты хоть представляешь, скольких я положил? - успокаивал меня Толик, пытаясь что-то пересчитать, загибая пальцы.
- Это же были известные во всей округе душегубы, - успокаивал меня старик, - тебе добрые люди еще спасибо скажут.
Уснули под утро, прямо возле стола на своих лежанках.
Проснулся я далеко за полдень. В доме было пусто. Выйдя во двор, я увидел маленькую Алль, которая усердно вычищала наших коней. Увидав меня, старик упал на колени.
- Помогай тебе добрый Эндрю, во всех твоих делах. Да не видеть тебе, не болезней, не печалей….
Я поднял старика.
- Давай пропустим все это. Девочка здорова? Вот и славно.
- Здорова, добрый господин, полностью здорова.
- Ты лучше скажи, где мой компаньон?
- Ушел припасов купить, вас велел не беспокоить. Я ему предлагал, своих припасов собрать, но он отказался.
Подбежала девочка.
- А я, ваших коней вычистила.
- Вот молодец, держи две монетки за это, - протянул я ей две серебряных монетки, - как себя чувствуешь?
- Очень хорошо, хочется бегать и петь, - ответила Алль, - только денег не надо, я сама решила коней почистить, чтобы вам приятно было.
- Бери, бери, - настоял я, - а то кони рассердятся, они у нас норовистые.
Во двор зашел Толик. Через плечо у него висело два полных мешка.
- Привет собутыльник, как самочувствие? Похмелиться не хочешь? - улыбнулся мне Толик.
- Вина три дня в рот не возьму, - поморщился я, - если я сейчас хоть глоток этой гадости выпью, то меня потом в дороге укачает.
- Сегодня уже никуда не поедим, - успокоил меня Толик, - завтра с утра пораньше выедим. Нам осталось до цели меньше суток дороги.
- Старик, в том направлении ближайшая деревня на каком расстояний? - указал рукой направление Толик.
- В этом направлении деревенские не ходят, - ответил старик мрачным голосом, - через день пути в этом направлении начинается гиблая долина. Мало кто оттуда выходил живой. Господам лучше обойти это место. Я проведу вас обходной дорогой.
- Мы хотим посетить именно эту долину. Можешь рассказать, чего нам опасаться там? - спросил Толик.
- Я никогда не был в гиблой долине, - помолчав, проговорил старик, - мой отец рассказывал, что там собирается вся нечисть нашего мира. Древние заколдовали долину, чтобы нечисть не могла покинуть ее и тревожить наш мир. Глупый Полл ходил туда. Был он молод, горяч. Поспорил с друзьями, что проведет ночь в гиблой долине. Вернулся через два дня, совсем седой и с выбитым глазом. С тех пор стал немного не в себе. Рассказывал про чудовищ, которые хотели сожрать его душу.
- Этот Полл, еще жив? Можно с ним поговорить? - спросил я.
- Если господа желают, я приведу его, - поклонился старик.
- Желают, - ответил Толик, - веди сюда этого Полла.
Алль готовила нам жаркое с молодого барашка. У деревенских мясо на столе большая редкость, но Алль лихо справлялась с ним на жаровне. По дому пошел приятный запах, нагоняя аппетит. Старик с Поллом пришли в аккурат к тому моменту, как Алль подало жаркое на стол. На столе уже дымилась запеченная рыба, а Толик нарезал свежий хлеб и сыр. Мы предложили всей честной компании отобедать с нами. Местные не могли позволить себе такое изобилие даже на праздник, поэтому толпились в дверях, не решались сесть за стол. Мы же вдвоем с Толиком столько еды не съедим и за два дня.
- Давайте не тратить время зря. - Сказал я, насильно усаживая Алль за стол и кивком указывая мужикам на их места.
- Принцесса, тебе сейчас нужно больше кушать, - с напускной строгостью приказал я, накладывая ей в тарелку самые красивые кусочки.
- А жаркое знатное получилось, - нахваливал Толик, - под такую закусь грех вина не выпеть.
- Я сегодня не пью, - отрезал я.
Мужички оживились, подставляя свои стаканы. Общее застолье объединяет и роднит людей, поэтому через время завязался разговор. Полл, оказался вполне адекватным человеком. Встречал я людей и мене сообразительных, чем Полл и с большими тараканами в голове и никто не давал им таких прозвищ. Он был не дурак хорошо выпить и поесть, а по мере поглощенного, становился все более разговорчивым.
- Я то по долине не больше двух часов ходил, - продолжал Полл свой рассказ, не забывая при этом, во время подставлять свою чашу, - а мне говорят, что меня два дня не было. Но ужаса натерпелся, никому не пожелаешь. Все там против человека и звери и растения и земля сама. Только привязаны кошмары к своим местам. Вырвешься от чудовища, а оно тебя не преследует, вернется назад и смотрит. Будто говорит: “только сунься ко мне - порву”. Если воздух становиться вязкий как кисель и вдыхается тяжело, то бежать с того места нужно. Замешкаешься, придавит, что-то невидимое к земле - не шелохнуться, не вздохнуть, так и лежишь, пока не пройдет. А было иду мимо бревна, а оно в змею толстую превращается. Обвила она меня за пояс и ноги заглатывает. Я на одних руках выполз оттуда. Отполз от логова ее, она в бревно опять перекинулась и лежит на прежнем месте. Куст был еще живой, проходишь мимо такого, а он возьмет и наброситься на тебя, намериваясь к себе затащить. Один из таких мне глаз выбил!
- Как же ты выбрался с долины? - спросил Толик.
- Если бы далеко вглубь зашел, то не выбрался бы. Я только по краю прошел. И хитрость у меня была. Никому не рассказывал, а вам расскажу. Добрые вы господа. Попал я на одну поляну. Поляна, как поляна. Травка не высокая, волнами от ветра ходит. Но только стал я на ту травку, как она растаяла у меня под ногами. Сама земля меня засасывает, и выбраться не куда. Куда не станешь, еще глубже ноги под землю уходят. Снял я тогда веревку, вокруг пояса намотанную, и набросил ее на сук. Так себя по веревке и вытащил. Привязал я тогда к веревке палку и стал бросать ее в сторону, куда идти буду, а потом назад к себе подтягиваю. Схватит, кто палку или провалиться она под землю, не иду значит туда. Другую дорогу ищу. Встречал еще человека мертвого. Стоит он привязанный к дереву - кости из под обвешавшей одежды видны. Говорит он мне скрипучим голосом - “отвяжи меня от дерева, золото тебе дам, спаси меня добрая душа “, а у самого челюсть чуть не отваливается, на остатках кожи держится.
- Ну и что? Отвязал? - увлекшись, спросил старик.
- Нет, конечно. Я как услышал голос его, сразу деру дал оттуда. А почти на выходе из долины, собак встретил. Черные как ночь и по человечески говорят. Я со всех ног побежал к выходу с долины. Только черту переступил так они, и перестали гнаться за мной.
- Какую черту? - Спросил я.
- Я так место называю, где долина начинается. Как будто кто-то землю переделил. Там и трава, желтея и деревьев сухих много. А самое главное, солнце светит как через сумрак и холодам веет. Только переступил грань, сразу теплом обдало, солнце яркое - аж глаза режет.
- А собаки, что говорили? - спросил Толик.
- Кричали: “Ты не наш, лови чужака, убирайся от сюда - падаль человеческая”
- Не ходите туда добрый господин, - захныкала Алль, заворожено до этого слушая.
- Завтра утром выезжаем, - подвел итог Толик, вставая из-за стола, - сами и посмотрим, что там за собаки.
- Не бойся принцесса, - успокаивал я девочку, - мы настоящие волшебники, и не пристало нам бояться всяких собачек. Я махну волшебной палочкой, они и исчезнут. Вот держи волшебную палочку. Я ее заколдовал. Мокнешь ее в воду ночью, она будет светить тебе, пока вода не высохнет. И никакие чудовища тебе будут не страшны.