- Я думаю, что в истории про Эндрю хватает много сказочного. Вот его смерть относится к сказке. Я не первую жизнь живу в этом замке и знаю его до каждого кирпичика. Многие мои родственники потратили уйму время в поисках склепа Эндрю, но так никто его не нашел. Думаю, он умер как все люди и прошел перерождение. И не был он волшебником, а был смертным как все мы. Просто он был тем человеком, который не побоялся очернить свою карму, чтобы изменить мир. Если бы он не делал всю грязную работу своими руками, то правил бы здесь по сей день.
- Спасибо господин Дамьен, - произнес Толик, - было очень приятно разделить с вами обед, но нам пора продолжить свой путь.
- Мне тоже было очень приятно побеседовать с вами. Небесно чистой вам кармы, - попрощался Дамьен.
Без лишних проволочек мы отправились назад к кораблю. На полпути нам преградили дорогу семь вооруженных людей. Одеты они были в одинаковую форму, что для здешних войск было редкостью. Один воин, видимо командир, был вооружен мечом. Второй луком. Пятеро оставшихся солдат, рангом поменьше, вооружены длинными пиками. Во взгляде воинов не было злобы или ненависти. Это не был взгляд нахальных разбойников. Обычные спокойные глаза, людей выполняющих свою работу.
- Господа, отдайте свое имущество и можете идти своей дорогой, - спокойно проговорил парень с мечом.
- На каком основании? И кто вы собственно такие? - переходя на крик, проорал практически в лицо ему Толик.
- Вам это знать не обязательно, - спокойно ответил парень, - если вы окажете сопротивление или попытаетесь убежать, мы вас убьем и заберем ваше имущество.
- Мы друзья господина Дамьена и возвращаемся с обеда, который разделили с вашим господином, если вы пошлете человека к вашему господину, я думою мы уладим наш конфликт. - Спокойно произнес я.
Чувствую - зря не послушал Толика и решил заглянуть в этот протекторат.
Рано посчитал Дамьена порядочным правителем. Сволочь он редкостная.
- Так вот за обед и нужно заплатить, - заржал один из копьеносцев, а другие его поддержали.
- Хорошо мы заплатим, - ответил Толик, а мне добавил уже по-русски: - Сейчас возьмешь мой кошель и беги в направлении кустов позади нас. Я этих гавриков раскидаю. Нужно преподать им урок по несению боевой службы. У главного меч в ножнах, лучник стрелу не удосужился на тетиву положить, копьеносцы должны были пики на нас направить, а не облокачиваться на них. Все понял?
Я кивнул. Схватив кашель Толика, отпрыгиваю назад. Толик моментально преобразился. Словно пантера, он одним движением оказался за спиной главного, тот только успел вытащить свой меч. Толик, управляя руку главного, проткнул мечом лучника. Командир воинов, продолжая держаться за эфес меча, провожал взглядом оседающее тело товарища. Раздались первые крики, но копьеносцы медлили, заворожено уставившись на стремительно развернувшиеся события. Толик взявшись за подбородок и волосы главного, с хрустом сломал ему шею. Потеряв к нему интерес, Толик вытащил меч с хрипящего тела лучника. Опомнившись, я, петляя, побежал к кустам. Оглянувшись на бегу в очередной раз, увидел только четверых копьеносцев наседающих на моего друга. Толик на полусогнутых ногах постоянно маневрировал, стараясь, чтобы его не взяли в кольцо. Стояло одному из копьеносцев сделать ошибку, как Толик немедленно контратаковал. В погоню за мной, никто не бросился. Вломившись в кусты, я нос к носу столкнулся со второй группой солдат. Сердце с груди чуть не выпрыгнуло, по спине пробежал холодок. На миг я растерялся. В следующее мгновение, взяв себя в руки, подскакиваю к лучнику и со всей силы бью его локтем в челюсть. Сзади меня кто-то обхватывает. Брыкаюсь, словно в меня вселился демон. Головой бью в лицо обидчику - хватка ослабевает. Вырвавшись, прыгаю к ближайшему копьеносцу, тот отгораживается от меня пикой. Помня, как это делал Толик, падаю на землю, пытаясь сделать подсечку. Но копьеносец моментально отскакивает назад, я оказываюсь один на открытом пространстве. Лежу на земле, вокруг пятеро солдат. Они направляют в меня пики. Сзади что-то просвистело, и я мотнул головой от удара в затылок. Зубы клацнули, в ушах зазвенело. Ощущаю, как теплая струйка попекла по шее за воротник. Проведя рукой по затылку, смотрю на свою ладонь. Она вся в крови. Рука расплывается, земля падает на меня. Пытаюсь выставить руки вперед, но они не слушаются. Так и не дождавшись столкновения с землей, проваливаюсь в темноту.
Сильная вонь ударила в нос. Зашумело в ушах. Медленно, словно кто-то накручивает регулировку громкости - нарастает звук капающей воды. С трудом приоткрыв глаза, смотрю перед собой. Огромные капли, разбиваясь об камень, брызгают мне в лицо. Во рту язык присох к небу. Кривясь со стоном, открываю рот. Сделав один глоток с лужи, ощупываю себя. На голове повязка. Моего кошеля нет, как и Толикиного. Вся одежда при мне. Стеклянный шар - путеводитель приятно оттягивает цепочку на шее. Голова болит, но особенно беспокоит затылок. Там пульсирует боль, не давая мне сосредоточиться. Осматриваю свою комнату. Маленькое окошечко под потолком, кованая дверь. Потолок, стены и каменный пол покрыты плесенью. Я опять угодил в заточение. В камере очень сыро и холодно. На потолке висят капли. Они, стекаясь в одну, срываются на пол. Возле противоположной стены небольшая дырка в полу, похожая на отхожее место, именно с нее и тянуло той зловонью, которая привела меня в чувства. Смесь затхлого духа гниения, экскрементов и тухлых яиц. Запах был настолько отвратный, что я отступаю к двери. Сзади раздался скрежет засова и скрип ржавых петель. Кованая дверь открывается, и в камеру заходят солдаты. Их пики направлены в мою сторону. За ними входит сухой старичок с письменными принадлежностями и маленькой тумбочкой в руках. Следом за ним идет девица с подносом, на котором кувшин и еда. Помяв губами, старичок неожиданно тоненьким голоском спрашивает:
- Господин умеет писать?
- Да, но только на своем языке.
- Ваш товарищ умет читать на вашем языке?
- Да.
- Тогда, если вы хотите выбраться живым и невредимым, напишите вашему другу письмо следующего содержания: - Я жив и невредим. Если ты не прекратишь нападать на замок, меня будут мучить, а потом убьют. Если ты хочешь меня спасти, то принеси к мосту перед замком 365 золотых монет. Это компенсация за убитых тобой 73 солдат господина Дамьена.
- От куда такие цифры?
- Солдаты господина Дамьена воспитываются с детства и стоят в пять раз больше обычных рабов-воинов. - Пояснил старичок. - При стычке в лесу погибло 7 воинов, позже ваш друг дважды атаковал замок и убил еще 68 воинов. Каждый воин господина стоит 5 золотых монет.
- Где же он нашел подмогу? - спросил я у самого себя.
- Каждый раз он нападал сам, - ответил старик, - твой друг наверно продал карму демонам. При каждом нападении, он убивал много наших солдат, а потом непонятным образом пропадал с места боя. Но такого больше не повториться. Наш господин закрыл ворота замка, а на стенах расположил лучников. Дамьен больше не посылает воинов в открытый бой, а твой друг более не атакует.
- Давайте бумагу, я напишу письмо. - Протянул я руку к старику. - А как вы проверите, что я написал? Вы же не умеете читать наши письмена.
- В ваших интересах написать, то, что я вам сказал, иначе вы мучительно умрете, а ваш друг может погибнуть от стрелы, спасая вас.
- Да милейший. Сколько я уже здесь? - спросил я, беря письменные принадлежности.
- Вас доставили вчера после обеда. Сейчас утро следующего дня.
Мои ладони стали влажными от волнения. Сбежать от сюда, убив себя, уже не выйдет, но может это и к лучшему. Не знаю, как можно здесь убить себя, да и не очень-то и хочется.
- Те деньги, которые были со мной, когда меня пленили, пойдут в счет убитых солдат? - спросил я.
- Нет, эти деньги взяты, как компенсация за неудобства, которые вы доставили господину Дамьену.
Я продолжил свое письмо. Описав ситуацию, в которой нахожусь и что мне известно, попросил дать мне недельку, попробовать выбраться самому. Если у меня не получиться освободиться, буду надеяться только на Толика. Освободиться за выкуп не могло быть и речи. У нас с собой на двоих было не больше сотни монет, на корабле мы еще оставили сотню золотых. Можно попытаться сторговаться с Дамьеном до одного золотого за солдата, но думаю это бесполезно. Я предложил Толику, как бы согласиться дать выкуп, но через месяц, когда привезут необходимую сумму.