Блеск и нищета российской кооперации. Как народ приучали к современности, 1860–1930

Данное разделение между кооперативным движением и кооперативами позволяет лучше понять, почему различные рядовые члены кооперативов, с одной стороны, и видные фигуры кооперативного движения, с другой, не только защищали разные интересы, но и прибегали к разным стратегиям адаптации в ходе революции, Гражданской войны и после установления советской власти. Это разграничение позволяет также понять, почему кооперативы продолжили существовать, тогда как кооперативное движение было расколото сначала войной и революцией, а затем отдельные его течения были подчинены власти большевиков.

Наконец, здесь мы подходим к четвертой линии разделения кооперативов и похожих на них организаций. Эта последняя граница проводится между формами объединений, которые были признаны кооперативами участниками одноименного общественного движения, сформированного на рубеже веков, с одной стороны, и новыми организационными формами, появившимися в первое десятилетие после прихода большевиков к власти, не имевшими аналогичной формы до 1917 года, с другой. Следуя этому критерию, из данного исследования исключены жилищно-строительные и жилищно-арендные товарищества, объединившие совладельцев или жильцов дома с целью совместного управления общими расходами по строительству нового жилья или содержанию уже существующего. Несмотря на то что незадолго до 1917 года в России стали появляться жилищно-строительные товарищества (около пятнадцати накануне Первой мировой войны в Санкт-Петербурге), эта форма объединения не была включена участниками кооперативного движения в качестве нового течения19. Причиной тому может быть не только их незначительное количество, но также и относительная близость к муниципальным властям, выделявшим субсидии на жилищно-строительные товарищества наряду с другими формами городского планирования20. Жилищно-арендные товарищества получили развитие уже в 1920-х годах, став скорее инструментом контроля над тем, кто и на каких основаниях имеет доступ к жилью, нежели объединением жильцов, совместно управляющих домом21. По своему функционированию они были больше похожи на административные единицы власти в масштабе здания, чем на кооперативные предприятия.

Чем эта книга отличается от предыдущих работ о кооперативах в России

Мое исследование стало возможным благодаря широкому перечню трудов исследователей, разработавших на рубеже 1990–2000-х годов поле истории кооперативов в России с 1860 по 1930 год. За редким исключением22, работы российских исследователей отличаются фрагментарностью анализа, когда кооперативное движение изучается только в одной отрасли (кредитные кооперативы23, производительные кооперативы24 или потребительские кооперативы25), в одном регионе26 и в короткий период времени27. Работы зарубежных исследователей тоже следуют этой тенденции, при том что большинство исследований посвящено сельскохозяйственным кооперативам28, тогда как потребительские кооперативы упоминаются лишь мельком в общих работах и не являются основным объектом изучения29. Несмотря на обилие работ, общего четкого определения, которое подошло бы ко всем типам предприятий, называемых кооперативом в данный период, так и не было выработано. Опираясь на уже существующие достижения историографии, данная книга прибегает к новым методам исследования и приходит к новым выводам.

Во-первых, мое исследование уходит от преобладающего подхода, при котором кооперативное движение идеализируется и рассматривается в ключе антагонистического противостояния общества с государством. Хотя неконфликтные формы взаимодействия кооперативов с разными инстанциями местной или центральной власти и упоминаются в существующих работах, их описание не ставит под вопрос тезис о непреодолимой границе между обществом, представленным в лице кооперативного движения, и репрессивной государственной властью30.

Идеализация, характерная для многих исследований как российских, так и зарубежных кооперативов, уходит своими корнями в первые работы, составленные на рубеже XIX–XX веков непосредственными участниками кооперативного движения, как в России31, так и во Франции32. Созданный 1895 году Международный кооперативный союз, в который входили том числе представители российского кооперативного движения, провозгласил ряд априорных свойств, присущих «настоящим» кооперативам, таких как добровольное членство, демократическое самоуправление, политическая нейтральность и независимость от местных властей33. Набор «кооперативных принципов», называемых в литературе также рочдейльскими (вслед за Обществом потребителей в Рочдейле, пригороде Манчестера, созданном в 1844 году и ставшем примером для подражания следующих поколений кооперативных деятелей благодаря работе Д. Я. Холиока), создает нормативный образ кооператива, но не описывает действительных практик реальных кооперативов. Этот набор критериев соответствует теоретическим постулатам сторонников кооперативного движения и их чаяниям относительно функционирования кооперативов, а не наблюдениям, основанным на реальной практике34. Это лишь желаемый идеал, от которого, как мы увидим в этой книге, функционирование кооперативов оставалось далеким.

19

ГАРФ. Ф. 1838. Оп. 1. Д. 1949. Л. 2.

20

Mazanik A. Shiny Shoes for the City: The Public Abattoir and the Reform of Meat Supply in Imperial Moscow // Urban History. 2018. Vol. 45. № 2. P. 214–232.

21

Меерович М. Г. Наказание жилищем: жилищная политика в СССР как средство управление людьми, 1917–1937. М.: РОССПЭН, 2008.

22

Файн Л. Е. Российская кооперация: историко-теоретический очерк, 1861–1930. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2002; Ким Ч. Ч. Государственная власть и кооперативное движение в России – СССР (1905–1930). М.: ИРИ, 1996.

23

Бунин А. О. Советская власть и кредитная кооперация (октябрь 1917–1924). Иваново: Иван. гос. ун-т, 1998; Корелин А. П. Сельскохозяйственный кредит в России в конце XIX – начале XX в. М.: Наука, 1988.

24

Егоров В. Г. Отечественная кооперация в мелком промышленном производстве. Становление, этапы развития, огосударствление (первая треть XX века). Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2005; Назаров П. Г. История создания российской промысловой кооперации, 1913–1920. Челябинск: Б. и., 1993.

25

Балдин К. Е. Рабочее кооперативное движение в России во второй половине XIX – начале XX века. Иваново: Ивановский гос. ун-т, 2006; Болотова Е. Ю. «В единении – сила». Потребительская кооперация в России в конце XIX – начале XXв. Волгоград: Перемена, 2003; Давыдов А. Ю. Кооператоры советского города в годы НЭПа: между «военным коммунизмом» и социалистической реконструкцией. СПб.: Алетейя, 2011.

26

Чедурова Е. М. Кооперативное движение в Западной Сибири в конце XIX – начале XXв. Барнаул: Изд-во АГУ, 2007; Фурман Е. Л. Кооперативное движение в немецких колониях Поволжья (1906 – начало 1930-х годов). Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2011; Моисеева О. В. Сельская кооперация на Юге Российской империи. Развитие кооперативных отношений на селе во второй половине XIX – начале XXв. на материалах Дона, Кубани и Ставрополья. Ростов-на-Дону: ИПО ПИ ЮФУ, 2011; Запорожченко Г. М. Городская и рабочая потребительская кооперация Сибири в 1864–1917 гг. Новосибирск: Сибпринт, 2004.

27

Бунин А. О. Советская власть; Давыдов А. Ю. Кооператоры советского города; Николаев А. А. Промысловая кооперация в Сибири 1920–1937 гг. Новосибирск: Наука, 1988.

28

Gerasimov I. Modernism and Public Reform in Late Imperial Russia: Rural Professionals and Self-Organization, 1905–30. New York: Palgrave Macmillan, 2009; Stanziani A. L’économie en révolution: le cas russe, 1870–1930. Paris: Albin Michel, 1998; Коцонис Я. Как крестьян делали отсталыми. Сельскохозяйственные кооперативы и аграрный вопрос в России 1861–1914. М.: Новое литературное обозрение, 2006.

29

Hessler J. A Social History of Soviet Trade: Trade Policy, Retail Practices, and Consumption, 1917–1953. Princeton: Princeton University Press, 2004. P. 88–89; Осокина Е. А. За фасадом «сталинского изобилия»: распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941. М.: РОССПЭН, 1998. С. 40; Sumpf A. La Grande Guerre oubliée, Russie 1914–1918. Paris: Perrin, 2014, P. 311.

30

Ким Ч. Ч. Государственная власть; Gerasimov I. Modernism and Public Reform.

31

Antsiferov A. N., Kayden E. М. The Coöperative Movement in Russia during the War. New Haven: Yale University Press, 1929; Билимович А. П. Кооперация в России до, во время и после большевиков. М.: Наука, 2005; Хейсин М. Л. История кооперации в России: все виды кооперации с начала ее существования до настоящего времени. Л.: Время, 1926; Прокопович С. Н. Кооперативное движение в России. СПб.: Е. Д. Кускова, 1903.

32

Gide C. Les sociétés coopératives de consommation. Paris: A. Colin, 1917; Desroche H. Le projet coopératif. Son utopie et sa pratique, ses appareils et ses réseaux, se espérances et ses déconvenues. Paris: Économie et humanisme, 1976; Gaumont J. Histoire générale de la coopération en France: les idées et les faits, les hommes et les oeuvres. Précurseurs et prémices. Paris: Fédération nationale des coopératives de consommation, 1923.

33

Draperi J.-F. La république coopérative: théories et pratiques coopératives aux XIX et XX siècles. Brussels: Larcier Intersentia, 2012. P. 13.

34

Hély M., Moulévrier P. L’économie sociale et solidaire: de l’utopie aux pratiques. Paris: La Dispute, 2013. P. 23–57.