В промышленности главное направление при интенсификации — механизация и автоматизация. В сельском хозяйстве — повышение урожайности и продуктивности животных.
Но можно, конечно, интенсифицировать производство, заставив рабочего обслуживать не один станок, а два. А можно, дав рабочему станок с производительностью в два раза выше прежнего. Разница есть? В первом случае вам придётся уже и руды добывать и обогащать в два раза больше, чтобы потом из нее выплавить металла для двух станков. Такая интенсификация вам обойдётся не экономией одних рабочих рук, а увеличением их. Получив экономию трудовых ресурсов на конечном производственном цикле, вы их затратите по пути к нему еще больше.
То же самое в сельском хозяйстве. Молоко, к примеру, работа доярки — это конечный производственный цикл. Можно вместо одной коровы доярку заставить доить две, а можно оставить ей одну буренку, но с удоем в два раза выше.
А теперь я вас удивлю. В 1941 году Омское областное государственное издательство (ОГИЗ) выпустило книгу «Славный путь народов севера. К десятилетию образования Ямало-Ненецкого национального округа», из раздела о сельском хозяйстве округа:
«В 1938 году совхоз, имея 99 коров, в том числе 50 беспородных и 49 метисов ярославской породы, получил по 2 226 литров молока от каждой фуражной коровы, сохранил 97,8 проц. молодняка и обеспечил получение среднесуточного привеса в 666 граммов на голову. Доярки совхоза Е. Ф. Ульянова и С. И. Крюкова раздоили беспородных коров до 2500–3000 литров молока в год. Примеры эти тем более разительны, что в 1936 году совхоз имел удой от одной фуражной коровы всего в 651 литр. Работники совхоза не только закрепили достигнутые успехи, но и обеспечили дальнейшее повышение продуктивности поголовья. В 1939 году совхоз получил от каждой фуражной коровы по 2 518 литров молока, сохранив 99 проц. родившихся телят и поднял средний суточный привес телят до 700 граммов на голову.
Доярки-стахановки Е. Ф. Ульянова, С. И. Крюкова, М. И. Мельникова и К. Ф. Баева надоили в среднем от каждой закрепленной за ними фуражной коровы по 3 000 литров молока.»
Вот так выглядит ситуация, аналогичная той, как если одному рабочему дать вместо одного станка два с прежней производительностью. Только вместо станка — корова. А потом удивляться, почему токарь вытачивает почти один сплошной брак и ещё после работы стал за воротник закладывать…
Пока запомните, что в 1941 году в совхозе на Крайнем Севере страны от почти беспородных коров умудрялись надаивать по 3000 литров молока. А сейчас я напишу кое-что такое, что заработаю проклятия от апологетов брежневского СССР. Только предварительно читателя ещё раз предупреждаю, я сам убежденный коммунист. И не просто, как К. Сёмин или К. Жуков, про коммунизм потрындеть, а член коммунистической организации, которая ставит своей целью восстановление Советской власти. Приготовились? Валидол приготовили?
Так вот, нынешние ностальгианты по вкусному советскому молоку ругают изо всех своих ностальгических сил нынешнее российское молоко, отказывая ему, если так можно выразиться, в естественном, от коровы, происхождении. Они убеждены, что молоко, которое мы покупаем в магазинах — фальсификат. Почему? Потому что советское прокисало и из него можно было делать простоквашу и творог, а нынешнее может долго храниться. Кстати, и нынешнее тоже прокисает. Даже в ненарушенной упаковке. Если не верите — проделайте такой эксперимент. Проблема советского молока, которое прокисало очень быстро, по сравнению с нынешним, всего лишь в уровне пастеризации, а если ещё точнее, в изначальной, до того, как оно поступило с фермы на пастеризацию, его загрязненности.
А из чего можно фальсифицировать такое количество молока, которое сегодня имеется в продаже, я лично представить себе не могу. Единственное, что можно использовать для фальсификации — соевая масса. Но у нас и не выращивается столько сои, и не импортируется ее столько, чтобы соевым молоком заставить все прилавки магазинов.