Война далась им тяжело. Деревня стала самой маленькой за все времена своего существования, однако ей приходилось платить налоги в Харншпиль. Позднее у Харна возникли дополнительные трудности – из леса выходили преступники, форестолы, которые нападали на торговые караваны. И чем сильнее беднела деревня, тем подозрительнее вели себя ее жители. И Кахан стал в их глазах таким чужаком, легкой добычей для напуганных людей.
Несомненно, монахи Тарл-ан-Гига считали, что борьба за существование полезна для Харна; они нуждались в тех, кто был готов отрывать от себя самое необходимое, чтобы кормить их армии или Рэев.
У Кахана не было времени для Тарл-ан-Гига. Круа – земля множества богов, а народ обладал безошибочным умением выбирать худших из них.
В лесу было холодно. Малый сезон, когда растения отдают свой скромный урожай голодным, прошел, и укусы Сурового уже начали пощипывать кожу, превращая землю в камень. Скоро круг ветров замедлится и придет ледяной воздух. На юге Малый сезон называли Ростком, а северный Суровый именовали Изобилием. Так было не всегда, но несколько поколений южан наслаждались процветанием, пока север увядал. И южане удивлялись, почему с севера пришла война.
Каждый день в течение Сурового сезона Кахан просыпался под скелетами деревьев, чувствуя себя так, будто серебристый иней, который трещал и ломался у него под ногами, проник в его кости. Он питался лучше, чем во время жизни на ферме, а работал меньше. Сегур радовался, когда ловил землероек и хисти, и приносил Кахану добычу – больше, чем Кахан мог съесть, поэтому ему ничего не оставалось, как соорудить коптильню.
Он сидел возле большого купола, построенного из земли и дерева, из которого медленно поднимался дым. Чувствуя, как его медленно окутывает тепло, Кахан наблюдал за семьей, которая работала на ферме, но оставалась голодной, – и от раздражения они кричали друг на друга. Им было холоднее, чем ему, несмотря на укрытие земляного дома. Их огню не хватало дерева, но они боялись ходить в лес, чтобы добыть топливо. Кахан смотрел, как они ломали маленькое святилище, которое он построил для забытой богини Раньи, чтобы получить дерево для растопки.
Они не поняли, что разрушили святилище – на это были способны немногие, – и не смогли получить много топлива из разломанной крыши, покрытой небольшими кусками дерна. Из всех богов Ранья оставалась единственной, для кого у него нашлось время, и меньше других могла ему помочь – если боги вообще заботились о людях.
Он узнал о Ранье от садовника в монастыре Зорира, мужчины по имени Насим, единственного из всех, наделенного добротой. Едва ли Насим стал бы ругать людей, забравших дерево святилища. Кахан также старался не сердиться на них из-за дерева, однако ему это трудно давалось, ведь осуждение было одной из его самых сильных черт.
Он изо всех сил старался не обращать внимания на людей, занявших его ферму, и жил в Вудэдже собственной жизнью. Да, многие в лесу могли убить, но по большей части они тебя не трогали, если ты не трогал их. В особенности в Вудэдже, где, если ты столкнулся с чем-то более опасным, чем летучие пасти, поедавшие лозу на вершинах деревьев, тебе по-настоящему не повезло.
«Бери только то, что тебе необходимо, не будь жадным, и никто в лесу не потребует от тебя платы». Он смутно помнил эти слова и уже не знал, где их слышал, хотя они несли в себе тепло, и ему нравилось думать, что это призрак семьи, которую он покинул в ранней юности.
Смерть лесничего – смерть Кахана Дю-Нахири – произошла ближе к концу Сурового сезона, когда снова начали подниматься круговые ветры, а лед стал уходить с земли. Иней целовал утреннюю траву и хребты деревьев, превращая лес в изящную филигрань льда. Он слышал жужжание в воздухе – приближался марант. Небо, в котором он летел, было чистым и голубым, и даже жестокий бог Тарл-ан-Гиг остался бы доволен. Он издалека увидел крошечную точку в вышине, одну из небесных повозок, что летали на круговых ветрах и приносили еду в обмен на кожу и дерево.
Марант был небольшим для своего вида: длинное тело, покрытое сине-зеленым мехом, широкая плоская голова с сотнями глаз, смотревших вниз, и другими сотнями – вверх. Тело и крылья имели форму бриллианта, марант медленно ими махал, наполняя воздух шумом летящего зверя. С его брюха свисали ярко-синие флаги Тарл-ан-Гига и Капюшон-Рэя. Среди синих виднелись и зеленые флаги Харншпиля, города Шпилей, столицы округа Харн, а на спине маранта имелась ездовая клетка, сквозь которую не было видно тех, кто в ней находился.
Прошло много лет с тех пор, как Кахан в последний раз видел маранта.