Уже в ходе боев на Халхин-Голе, в июле 1939 года, Санитарный институт РККА подготовил специальный проект санитарного ТБ-3 и просил выделить машину для переоборудования. 5 августа УВВС предложило взять пять бомбардировщиков из Ржева и доработать их на заводе № 84 в Химках. Однако руководство перегруженного заказами завода отказалось выполнить заявку. По-видимому, специальные санитарные ТБ-3 так и не появились{20}.
Потерь от огня противника не было, однако в мемуарной литературе отмечены несколько случаев неприятностей в воздухе. Так, на одном самолете при полете в Читу загорелся правый ближний к фюзеляжу мотор. Пожар потушили в воздухе и прибыли к месту назначения. На другой машине в полете потек радиатор. Борттехник, привязавшись фалом к поручню фюзеляжа, прошел по плоскости с бидоном воды в руке и ручным насосом долил систему{21}.
Когда советско-монгольские войска начали подготовку к наступлению, ТБ-3 из Обо-Сомона были переведены на роль ночных бомбардировщиков. Первый вылет состоялся в ночь с 19 на 20 августа. На цели выходили поотрядно, при этом линия фронта обозначалась фонарями, располагавшимися в 3—7 км от переднего края и стояв-шими так, что их было видно только при подходе с нашего тыла. Примерно в 8 км от передовой находилась ориентирная пятидесяти метровая стрела из фонарей.
Бомбометание преследовало цель психологического изматывания противника, а иногда — шумовой маскировки перемещений войск на нашей стороне. Поэтому далее перешли к тактике полетов одиночными машинами в разное время. Каждую ночь стартовали от 6 до 20 кораблей. Каждый ТБ-3 брал до 1300 кг бомб мелких калибров, всего за ночь сбрасывали 25 т.
Обычно цель сначала подсвечивали САБами, затем не торопясь делали несколько заходов со сбросом бомб с высоты 1000—1500 м. Японская зенитная артиллерия вела неприцельный огонь по бомбардировщикам, но без особого успеха. В документах зафиксирован только один случай, когда ТБ-3 получил существенное повреждение, — над линией фронта самолет Л. Варочкина был обстрелян с земли, в результате чего на машине заглох двигатель. Тем не менее экипаж добрался до цели на трех двигателях, отбомбился и благополучно вернулся на аэродром.
В целом до 15 сентября, когда японская группировка капитулировала, экипажи ТБ-3 совершили 160 боевых самолето-вылетов[9]. При этом собственные потери составили один самолет, да и то списанный после аварии.
Во время операции на Халхин-Голе эти самолеты впервые действовали как ночные бомбардировщики. Оценка их эффективности была крайне неоднозначной. С одной стороны, группа выполнила свою задачу — экипажи постоянно беспокоили врага, изматывая его войска, не давая им спать. В отчете ВВС 1-й армейской группы (в которую развернули 57-й корпус) прямо так и указано: «Опыт применения во втором этапе ночной тяжелой авиации оказался успешным при отсутствии у противника ночной истребительной авиации и прожекторов. Ее действия наносили противнику как моральный, так и материальный ущерб». Вот только в отношении материального ущерба стоит поспорить. Поиск рассредоточенных целей у фронта и в ближних тылах и их поражение в ночных условиях оказались делом достаточно сложным. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в трофейном документе штаба 23-й пехотной дивизии японцев черным по белому написано: «Результаты ночных бомбардировок незначительны». Но в целом опыт ночного применения ТБ-3 оказался достаточно успешным.
«ОСВОБОДИТЕЛЬНЫЙ ПОХОД» В ПОЛЬШУ
История присоединения Западной Беларуси и Западной Украины в сентябре 1939 года в советской историографии представлялась чем-то вроде крупномасштабных военных маневров, закончившихся победой и цветами на улицах Львова и Бреста. На самом деле Красной армии пришлось участвовать в военных действиях с применением танков и авиации. Правда, роль тяжелобомбардировочной авиации была крайне невелика. Накануне начала «освободительного похода» в составе Белорусского и Киевского особых военных округов[10] были созданы мощные авиационные группировки, куда кроме всего прочего вошли и 157 ТБ-3. Что касается бомбардировщиков, то техника была порядком изношена, и боеспособной являлась примерно половина от этого количества самолетов. Так, на Белорусском фронте в 3-м тбап из 75 машин исправны были только тридцать семь.