– А, это вы, – сказала Иззи безразлично, глядя на него через щелочку. Они стояли лицом к лицу, но голос ее звучал словно издалека. Он не успел и рта раскрыть, как она открыла дверь и двинулась по коридору, по дороге прикрыв дверь в гостиную.
– Пойдемте на кухню, – позвала она.
– Я привез часть ваших книг, – сказал он, направившись следом. – Только они в машине. Не забыть бы достать перед тем, как уеду.
– Не беспокойтесь – вернете, когда сможете.
Она стояла к нему спиной, наполняла чайник водой из-под крана. Такая худенькая, со сведенными лопатками. Он представил, как положит на них свои руки, накроет их своей громадой. Она подвязала волосы в аккуратный хвостик, обнажив коричневый мышиный пушок на шее. Воспользовалась дешевой детской резинкой, хотя обычно носила ободок и заправляла соломенные пряди за уши.
– Ну, и как вам? – спросила она.
– Вы о чем?
– О книгах.
– А. Неплохо. Особенно понравился Родди Дойл[4]. До того грустный, ну просто очень, но все равно здорово. Ведь он описывает события глазами ребенка, верно? От этого повествование становится еще более пронзительным. А вот Дорис Лессинг[5] я не смог осилить. Ну полная безнадега.
– Ну, знаете ли, Родди Дойл немногим веселее.
– Да, но в нем есть некая легкость, и юмор присутствует. И опять же близкая мне тема.
Она поставила между ними чайник.
– Вы же понимаете, о чем я.
Она смотрела не на него, а куда-то в угол комнаты, и на мгновение ему показалось, что она его не слушает.
– Так вы заметили? – сказала она.
– Да, я видел, как вы ушли.
– Мне так стыдно, – сказала она, прикрыв глаза. – Думала, что потеряю сознание, потому и ушла. А то бы свалилась на кого-нибудь прямо в церкви. Но сразу же почувствовала себя лучше, когда глотнула свежего воздуха. Просто на меня находит иногда. Я справлюсь.
Лицо ее было расслабленным, не выражало никаких эмоций. Он не проработал в приходе и полугода, но уже несколько раз был свидетелем того, как она проваливалась в депрессию. Никогда он не видел ее до такой степени отстраненной. Она потянулась к сигаретам, вытащила одну. Он достал из внутреннего кармана блейзера зажигалку и дал ей прикурить.
– Джеймс дома? – спросил он. Все ее проблемы всегда были из-за Джеймса.
– Он в Дублине, – сказала она и выпустила облачко дыма, словно от самого упоминания мужа сдулась подобно шарику.
Положив сигарету на край пепельницы, она разлила чай по чашкам.
– В эти выходные у меня четыре крещения и одно венчание, – сказал он. – Представьте, каково.
– Боже, храни их всех, – сказала Иззи, возвращаясь к своей сигарете. Затянувшись, она уперлась подбородком в ладонь и опустила глаза. А потом вдруг посмотрела на него, в глазах ее плясала смешинка.
– Это примерно как похороны на той неделе?
Он рассмеялся и стряхнул с сигареты пепел.
– Да, тут вы меня подловили.
– Это ж надо – так беспардонно врать пастве в глаза.
– Ну, ну, я не совсем чтобы врал. Я действительно занимался церковными делами. Я тут кое-что разрабатываю, вернее только подбираюсь, но пока рано выносить это на суд людей. Нам сверху пришла директива.
– О.
– Похоже, что скоро правительство проведет еще один референдум касательно разводов. Джеймс, наверное, говорил вам.
– Он ничего не рассказывает мне о работе.
– Ну, нас попросили поднять эту тему, прочитать внушительную проповедь о святости брака – так, чтобы собирающиеся разводиться до смерти напугались.
– Вы это серьезно? Боитесь, что народ начнет пачками разводиться сразу же, как только закон вступит в силу?
– Абсолютно. А потом еще целый год никто не будет жениться.
– И что вы думаете по этому поводу?
– Ну… Только никому не говорите, а то меня пристрелят, но мне кажется, что истовому католику необязательно находиться в браке. В то же время брак – одно из семи таинств, и… То есть если ты создал семью, то нужно беречь ее.
– Но если будет легко развестись, кто станет беречь семью? Хотя в моей юности, например, считалось позором остаться незамужней. Поэтому и выходили за первого встречного.
Она уже говорила ему нечто подобное и прежде.
– Вы ничего не хотите мне сказать? – спросил он.
Пастырское окормление – вот как это называется. Когда отправляешь духовные и эмоциональные требы кротким и сокрушенным духом. И хотя он никогда не относил Иззи к этой категории, именно ее из всех прихожан он навещал чаще всего.
– Нет, – ответила она, покачав головой.