Иззи потянулась к ключу зажигания, но убрала руку. Оглянулась: машин на парковке было не так чтобы много, аншлага не будет, но она точно будет не одна, так что если ей не понравится, можно будет спокойно извиниться и уйти.
Она толкнула дверь, и вся деревянная коробка содрогнулась. Бóльшую часть здания занимал концертный зал. Помещение с низкими потолками, в дальнем конце – сцена, на которой при ее появлении стихла благостная беседа. Присутствующие сидели кружком при свете вмонтированных в пол светильников, при этом самый дальний угол оставался в тени. Иззи направилась к сцене, слыша, как стучат ее каблуки о деревянные доски. Стульев было десять, а занято всего половина. Увидев Иззи, Коллетт расплылась в улыбке.
– Привет, Иззи, – сказала она.
– Привет, Коллетт, – ответила та.
– Садитесь где хотите, сегодня такая возможность имеется.
Иззи опустилась на красный пластиковый стул и вытащила из белой холщовой сумки тетрадь и ручку.
– А я как раз рассказывала, что директор попросил нас прибраться за собой. Завтра тут будет проходить розыгрыш лотереи. Как видите, сегодня мы не очень удобно устроились. Надеюсь, что на следующей неделе у нас появятся столы и что включат зимнее отопление.
Иззи оглядела присутствующих. Эйтне Линч, Фионнуала Данливи, Томас Петтерсон и Сара Конноли, единственная не местная. Иззи не была с ней знакома, но ей несколько раз указывали на нее как на жену Тони Коннолли, отельера, владеющего гостиницами по всему северо-западу. И всякий раз Иззи поражалась, какой у этой женщины насупленный вид. Она знала, что некоторые сторонились Коллетт и ни за что бы не пришли сюда. С другой стороны, можно прийти хотя бы из любопытства – чтобы поглазеть на нее и передать по эстафете все грязные подробности.
– Сегодня, – сказала Коллетт, – мы просто познакомимся друг с другом, обсудим, каким видом письменного творчества занимаемся, как пытаемся усовершенствоваться и чем мы можем заняться на протяжении следующих нескольких месяцев. Пожалуй, начнем с нескольких упражнений.
Коллетт положила ногу на ногу, сцепив руки замком на коленях. На ней длинная юбка, поднятые рукава пузырятся на предплечьях, оголенные руки белеют в темноте. Какая горделивая осанка и какое выразительное лицо – Иззи в жизни не видела более уверенного в себе человека.
Кашлянув, Томас Паттерсон сказал:
– Вы употребили очень интересное слово, Коллетт. Упражнения. Не расскажете, что под этим подразумевается?
Врач на пенсии, проживший в Ардглассе всю свою жизнь, Томас был известен своей артистической жилкой. Он был фотографом-любителем и снимал город на протяжении нескольких десятилетий. Устраивал персональные выставки, на которых местные почитали своим долгом присутствовать. Прежде Томас был их семейным врачом, и Иззи всегда считала его приятным человеком. Впрочем, как любой ученый муж, привыкший к аудитории, он говорил с некоторым нажимом и довольно напыщенно.
– Видите ли, Томас…
– Просто когда я слышу слово «упражнение», на ум сразу приходит аэробика или ритмическая гимнастика, от которых учащается пульс.
– Томас, упражнения, о которых идет речь, вовсе не…
– Но это же не быстрая ходьба или что-то вроде этого?
– Дайте же человеку сказать. Как она может ответить, если вы все время перебиваете? – У Фионнуалы Данливи были кривые зубы, и возникало ощущение, что при разговоре она плюется. Она сидела, скрестив руки на толстом животе, поверх которого, словно ярмарочные кокосы, лежали ее груди.
– Спасибо, Фионнуала, – сказала Коллетт, и краешки ее губ слегка дрогнули, словно она едва сдерживает смех. Иззи и сама была готова расхохотаться. Она представила, как перескажет эту сценку Джеймсу, а потом вдруг вспомнила, что они не разговаривают.
– Прошу прощения, Коллетт, – изрек Томас. – Мы вас слушаем.
– В порядке ответа на ваш вопрос, Томас…
– Я извиняюсь, что перебиваю, Коллетт, – сказала Эйтне. – Вы упомянули проблемы с отоплением. Можно спросить, когда его наладят?
Фионнуала неодобрительно зацокала языком.
– Обязательно напомню об этом директору. Также попрошу столы и дополнительное освещение. Надеюсь, к следующей неделе все вопросы будут решены.
– И попросите, чтобы отопление не включали до упора. Это даже хуже, чем холод. Радиаторы высушивают воздух, и мы будем уходить отсюда обезвоженные.
– Обязательно попрошу, Эйтне.
Эйтне Линч, стареющая хиппи, жила на краю города в коттедже под соломенной крышей, от вида которого у Иззи всякий раз шел мороз по коже. Она полагала, что та должна быть рада любому бесплатному отоплению.