Послышался шум подъезжающей машины. Иногда по утрам к Долорес наведывалась одна из сестер, но сейчас возле дома остановился блестящий черный BWV. Открылась дверь, наружу высунулась женская ножка в черном сапоге на высоком каблуке, затем появилась и ее обладательница. Когда она выпрямилась, Долорес увидела, что это жена Шона Кроули. Долорес подивилась, почему та не подвязала свои густые черные волосы и как она вообще умудрилась разглядеть за ними дорогу. На женщине была длинная клетчатая юбка, водолазка и поясная сумка на бедре. Долорес натянула поверх короткого топа худи и пошла открывать дверь.
– Привет, Долорес, – сказала гостья, и Долорес тотчас же осознала, что та выглядит вполне себе элегантно. Кожа на лице была бледной и гладкой, взгляд синих глаз – острым и пытливым.
– Привет, – ответила Долорес.
– Вы меня помните? Я Коллетт.
Гостья улыбнулась, и вокруг ее глаз и рта образовались мелкие морщинки. Долорес видела ее прежде, знала, что она замужем за Шоном Кроули, но с какой стати она должна ее помнить?
– Здравствуйте, Коллетт, – ответила она.
– Я тут решила узнать насчет коттеджа.
Она снова улыбнулась, и Долорес подивилась, насколько улыбка преображает эту женщину, еще сильнее обозначая высокие скулы и аккуратную линию подбородка. Долорес вспомнила, что она не накрашена, и защитным жестом застегнула молнию на худи и сплела руки на груди.
– А что насчет коттеджа? – переспросила она.
Гостья кинула взгляд через плечо в сторону белого каменного домика на холме.
– Но ведь это вы его владельцы? – уточнила она.
– Да.
– И сдаете его?
– Да, но только не в это время года.
– То есть сейчас он пустует?
Джессика протиснулась между ног Долорес, и та подхватила ее на руки.
– Да вы заходите, – сказала Долорес и распахнула дверь, пропуская Коллетт в холл. Ее каблучки застучали по плиточному полу.
– У вас красивый дом, Долорес. Всегда любуюсь на него, гуляя вдоль моря. Представляю, какой у вас роскошный вид из окон. – Она заглянула в гостиную, чтобы убедиться в справедливости своих слов. – Так сколько у вас детей? – Она ткнула пальцем в пухлую ножку Джессики. Улыбнувшись, та смущенно уткнулась носом в материнскую шею.
– Эта – вторая, – ответила Долорес. – А Эрик, который в манеже, третий. Их нужно разводить по углам, а то начинают безобразничать. – Сморщив нос, Долорес потерлась им о носик дочери. – Верно я говорю?
Девочка уперлась лбом в лоб матери и обхватила ее ручонками за шею.
– Я помню только Мадлен, – сказала Коллетт. – Несколько лет назад она участвовала в нашей постановке при городском центре.
– Точно, – кивнула Долорес. – Сейчас ей уже тринадцать. Учится в средней школе Святого Джозефа.
Между тем малышка на ее руках ухватилась за золотой кулон «Долли» и начала тыкать им в шею матери.
– Прекрати, Джессика. – Долорес попыталась разжать детские пальчики.
– Послушайте, Долорес. Не хочу вас долго задерживать, но меня интересует ваш коттедж на предмет аренды.
– А где вы сейчас остановились?
– Вот уже две недели как проживаю в мини-гостинице, но там не очень удобно. Хочу устроиться с бóльшим комфортом.
Было непонятно, почему эта женщина не может переехать к собственному мужу, но Долорес слышала, что какое-то время эти двое жили раздельно.
– Вообще мы никогда не сдавали коттедж зимой. Как в августе съехали жильцы, мы там особо и не прибирались. Они могли оставить там все в полном беспорядке.
– Можно посмотреть его? Хочу понять, подойдет он мне или нет. Не прямо сейчас, конечно. Там есть отопление, электричество?
– Да, все есть, – сказала Долорес. – Донал же электрик, все своими руками сделал. Вы бы видели, в каком состоянии был дом, когда он нам достался! Пришлось перекладывать крышу, менять трубы и все такое. Обошлось недешево.
– А кто был прежний хозяин?
– Англичанин. Бывал тут неделю в год, но отказывался продавать дом, даже когда мы уже начали отстраиваться. Иначе мы бы выбрали тот участок, оттуда виды красивей. Мы тут уже пять лет прожили, когда он наконец согласился.
Долорес чувствовала, что гостья внимательно рассматривает ее. Продолжает улыбаться, но при этом изучает каждый миллиметр ее лица.