Когда мы добрались до площади, людей и шума вокруг стало еще больше. Если бы не наш почетный эскорт, мы бы и шагу не смогли ступить через веселящуюся толпу. Вокруг еще догорающего костра Воздаяния выстроились лавки и помосты с торговцами и артистами. Как и утром по площади разносилась какофония мелодий, барды пытались переорать друг друга, смешивая плохо совместимые жанры частушек и баллад. К счастью о синеокой смерти никто не пел, хотя северян в толпе хватало и особого восторга по поводу нашего появления они не выражали.
Аромат уже изрядно облетевших цветов, что стояли на площади со вчерашнего утра, смешавшись с ароматами еды, продолжал не равный бой с вонью мертвых тел монстров, к которой теперь добавился удушливый запах гари. Впрочем, это нисколько не портило настроения горожанам, вероятно только дополняя эффект присутствия на месте эпической битвы.
Поскольку людей вокруг прибавилось и среди них стали встречаться особенно преданные фанаты Всадников, готовые самоотверженно броситься под копыта нашим лошадям, лишь бы урвать хоть волос из их хвоста (если не удастся стянуть кого-то из кумиров), Терсиольд распорядился выставить копья остриями в стороны, дабы удерживать людей на расстоянии.
Порой мы останавливались, дожидаясь пока кто-то из торговцев уберет с дороги свою телегу, тогда я следом за увлеченным Эланом во все глаза разглядывал веселящихся людей. Среди них было множество детей, выряженных в самодельные доспехи. Одни сошлись в боях друг с другом, а другие выстроились в очередь к какому-то аниматору, который предоставлял им возможность за пару кинсов подубасить палками трупы избежавших костра монстров.
Мое внимание привлекла девочка лет пяти с деревянным мечом. Она, сурово насупившись, убеждала трех мальчишек, что она сама миледи Санрайз и одолела уже «тыщу» тварей из Разлома. Сцена казалась такой умилительной, что я не удержался от улыбки.
– Ты вдохновляешь детей, – заметил я настоящей Санрайз.
Взглянув на девочку, она вскинула бровь:
– А может быть ты? Кажется, она упоминала, что одолела химеру.
Мне показалось, что Санрайз все еще тяготит тема «аватара», поднятая Вероникой и я не знал, как успокоить ее. Начинать давний разговор о том, что я однажды назвал себя ее создателем, казалось не самой лучшей идеей, даже если я найду слова, для оправданий.
– Черт, правда? – глупо улыбаясь, вздохнул я.
– Так странно… Она даже не догадывается, что может изображать нас обоих.
– Странно…, – согласился я, – Зато с остальными все понятно.
Я кивнул на толпу пацанов, выкрикивающих имена Пикселя, Дарлиса и Андрея, которые они присвоили себе и теперь ревностно оберегали, встречая таких же ребятишек, играющих в ту же игру про Всадников. Впрочем, едва мы появились в их поле зрения, как они тут же прервали забаву и восхищенно уставились на нас.
– Мама можно я монстлов побью? – тут же заканючил Элан, вероятно желая отыграться за испытанный в Барлитейне страх.
– В другой раз, малыш, нас ждет король.
Наконец, выехав на губернаторскую дорогу, мы оставили толпу позади и за пару минут оказались у дворца. До него праздничный шум почти не добирался, хотя дворцовая площадь не была пустой. Здесь царили другие звуки. Площадь полностью занимали королевские гвардейцы, торопливо сворачивающие разбитый ранее лагерь. Наше появление внесло в их ряды смуту и вполне предсказуемо большую ее часть вызвало появление Вероники. С нас не сводили глаз, пока мы слезали с лошадей, но восторга во взглядах рыцарей я не заметил, зато какого-то напряжения в них было с избытком.
– Похоже, мы застали короля перед самым отъездом, – заметил Игорь.
– К сожалению, Его Величеству пришлось отменить ежегодное праздничное шествие по городам, – ответил Терсиольд.
– Из-за нас? – удивилась Санрайз.
– О нет, миледи, вы тут не причем.
Мы переглянулись между собой, догадываясь, что причина точно связана с нами, но не решаясь заявить о ней вслух.
Доверив своего коня подоспевшему конюху, я тут же поспешил к Санрайз, чтобы помочь ей с Эланом.
– Спасибо, – кивнула она, передав мне малыша.
Элан доверчиво обхватил меня за шею, снова позволив почувствовать себя частью семьи. Странно, но о Салиме я по-прежнему не вспоминал, словно он вовсе не имел отношения к мальчику.