Самолет летел низко. Летчик был уверен в своей безнаказанности. И в тот самый момент, когда самолет стал набирать высоту, Яцунов скомандовал:
— Огонь, Павлуша!
Открыли огонь и соседи пограничников — бойцы воинской части. Дружно застучали пулеметы, автоматы и винтовки. К общей радости самолет как-то неестественно шатнулся и, объятый пламенем, упал на землю и взорвался.
— Ну вот, Павел, что теперь делать будем? — спросил Петр, и сам себе ответил: — Надо доложить в штаб.
— Что докладывать, они и так без нас все слышали; гул самолета, стрельбу и мощный взрыв.
— Нет. Все равно, надо доложить!
Петр направился к замаскированной в дупло дерева розетке и соединился с заставой. Начальник заставы старший лейтенант Я. И. Ерофеев несколько раз переспросил:
— Что там у вас, Яцунов? Говоришь, сбили самолет?
— Так точно, сбили! Он взорвался и горит у ставка.
— Продолжайте нести службу! — приказал начальник заставы. — А я доложу коменданту, — в его голосе улавливались нотки и радости, и тревоги.
— Есть! — ответил Яцунов и побежал к Безуглому.
— Понимаешь, Петр, вот если бы была война, тогда другое дело — мы поступили правильно. А сейчас — не знаю.
— Не знаю, не знаю! Хотел он мост или заставу бомбить!? Сбрасывал бомбы? Сбрасывал! Чего тебе еще надо!
— Что сбрасывал — факт. Но кто нам поверит?
— Поживем-увидим. Что будет, то будет.
— Это точно.
Этот пограничный наряд был одним из первых в Украинском округе, который стрелял по вражескому самолету в первые минуты войны[7]. Несколько бойцов были представлены к награде. Герои-комсомольцы отличились и во время отхода с государственной границы: они задержали двух диверсантов. В дальнейшем два неразлучных друга не раз отличались в боях под Винницей, Гайсином, Бабанками, проявив мужество и отвагу. Погибли они под селом Легедзино во время обороны штаба 8-го стрелкового корпуса, в состав которого вошла Отдельная Коломыйская погранкомендатура как Отдельный батальон. Похоронены парни из Горьковской области в братской могиле…
Закончив короткую оперативку, капитан Богданов сказал:
— Майор Филиппов, уезжая, приказал усилить охрану границы и зону заграждения. Через десять минут двумя группами выезжаем на участок. Думаю, что это война.
Мы выходили от заместителя коменданта с одной надеждой: может быть это все-таки не война, а крупная провокация фашистов?
Тучи над границей
«…Около года потребовалось гитлеровской клике на то, чтобы подготовить свои вооруженные силы для вероломного нападения на СССР. За это время немецкому командованию удалось сформировать более 50 новых дивизий, вдвое увеличить число танковых и мотомеханизированных дивизий.
Накануне 22 июня 1941 года у границ Советского Союза закончили сосредоточение и развертывание 190 полностью укомплектованных, технически оснащенных и хорошо подготовленных дивизий Германии и ее сателлитов»[8].
Прежде чем напасть на нашу Родину, фашистская Германия оккупировала почти всю Европу. Промышленность порабощенной Европы работала на военную мощь фашистов. Свою стратегию и тактику Верховное командование немецко-фашистских войск проверило при захвате покоренных стран. И в плане «Барбаросса» (молниеносной войны против СССР) оно, как ему казалось, учло все до последней мелочи: было рассчитано не только в какой день, но и в какой час должен быть взят тот или иной пункт.
Фашистскому командованию было известно, что в пограничной зоне почти нет войск Красной Армии, а пограничников, видимо, оно вообще не брало в расчет. Для уничтожения пограничных застав кадровым частям фашистов отводилось всего полчаса. Однако пройдет совсем немного времени и враги назовут нас, пограничников, «сталинской гвардией».
Вскоре после начала войны начальник генерального штаба сухопутных войск гитлеровской Германии генерал-полковник Ф. Гальдер хвастливо записал в «Военном дневнике»: «Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней».
Первыми в бой с передовыми частями фашистской армии вступили пограничники. На всем протяжении нашей государственной границы ее часовые дрались, как подобает советским воинам, не щадя своей жизни.
Фронтовой корреспондент Владимир Беляев в первые дни войны записал показания гитлеровца. «До сих пор, — сказал фельдфебель, — располагаясь поблизости от советской границы, мы слушали только песни советских пограничников и не предполагали, что люди, поющие так мечтательно, протяжно, мелодично, могут столь яростно защищать свою землю… Они предпочли смерть возможности отхода. Советского пограничника можно было взять в плен только при двух условиях: когда он был уже мертв либо если его ранило и он находился в тяжелом, бессознательном состоянии…»[9].
7
Ст. лейтенант Ребрик А. С. до 7 апреля 1941 г. был начальником погранпоста Залещики. Уделял внимание обучению бойцов стрельб по воздушным целям. 26 июня 1941 г., будучи уже начальником заставы 4-й погранкомендатуры 94 погранотряда, сбил самолет (Паджев М. Через всю войну, с. 36).