Глава 14. Ты что наделала?
Аня
— Я дома, — уверенно заявляю. — Окна мою, на улице шумно.
— Понятно, — тянет Давид. — Арина уже в садике?
Можно подумать, ты не знаешь. Наверняка ведь следишь через приложение, в курсе, что я ее туда отвела. Но вслух, конечно, говорю совсем другое:
— В садике.
— Я хочу увидеться с дочерью, — вдруг заявляет муж, и я цепенею на месте, а в горле образуется ком огромных размеров. — Я соскучился.
Соскучился? Не успеваю ничего сказать, как Давид добавляет не терпящим возражений тоном:
— Я заберу ее утром, привезу обратно вечером. Специально выделил для этого целый день.
Тело пробивает крупная дрожь, и я с силой сжимаю трубку в руке, лихорадочно соображая, как отказать. В груди разрастается страх: что, если не вернет? Скажет: «Хочешь быть с дочкой, возвращайся».
— Чего ты сопишь? — хмыкает Давид. — Что там уже надумала? Ничего я ей не сделаю. Если забыла, я обещал отвезти ее в новый детский центр в эту субботу.
— Помню.
Обещать-то обещал, мы вообще должны были поехать все вместе, но это было до того, как я узнала об Илоне.
— Скинь адрес эсэмэской, заеду к восьми утра в субботу.
— Давид, это…
— Да не трясись ты так, я через трубку чувствую, — перебивает он и усмехается. — Я просто хочу провести выходной с дочкой.
И отключается.
Я снова и снова прокручиваю в голове наш разговор, поджимая губы.
В его тоне и правда не было угрозы, лишь напор.
Так, Аня, выдохни.
Я не собираюсь запрещать ему видеться с дочерью, быть той мамочкой, которая настраивает ребенка против отца, рассказывает, какой он плохой. Наши с Давидом разборки — это отношения двух взрослых людей. Для Арины мы по-прежнему мама и папа. Муж имеет полное право видеться с дочерью, тем более хочет этого.
Вот только мне кажется, что его желание с двойным дном. Может, хочет выпытать у Ариши, как мы живем?
Или хочет сразу вывести меня на разговор в субботу, когда ее вернет?
Если так, я готова, но стоит ли ставить все точки над «и» при дочке? Точно нет. И Давид наверняка понимает это не хуже меня.
Или я слишком подозрительна, и муж действительно соскучился? По большому счету, общаться по телефону Арина пока толком не умеет, слишком маленькая и чересчур быстро переключается на что-то другое.
Я мельком гляжу на часы на экране телефона и охаю. Пора заходить внутрь: мой первый рабочий день вот-вот начнется.
***
— Не давай Арине слишком много сладкого, — даю последние наставления мужу. — И уложи ее поспать днем на час-полтора.
— Справлюсь, — кивает Давид, устраивая дочку на заднем сиденье машины. — Ну что, Ариш, ты готова?
— Да, — улыбается та.
Я наклоняюсь, чмокаю ее в щеку и желаю хорошего дня. Поворачиваюсь к мужу.
Давид свежевыбрит, в идеально отглаженном костюме, от него исходит легкий аромат моей любимой туалетной воды — сама ему дарила.
Вот только он какой-то не такой, как обычно. Мне кажется или я вижу грусть в его глазах?
— Ну, мы поехали, — смотрит на часы муж. — Привезу ее к шести вечера. Максимум к семи. Обещаю.
Я киваю.
— Ань… — Давид наклоняется ко мне, и я машинально дергаюсь назад, считывая его желание поцеловать меня в щеку.
Он сводит брови к переносице, качает головой, с силой сжимая челюсти, однако в тот момент, когда хочет что-то сказать, Арина стучит кулачком по стеклу:
— Па-а-ап! — зовет его.
— Потом, — кидает он мне, молча обходит машину, садится за руль и заводит мотор.
Я так же молча слежу, как его джип выезжает со двора.
Может, все-таки стоило сказать, что Ариша заболела, и не отпускать?
Ладно, что сделано то сделано. К тому же Давид еще ни разу не проводил с дочкой целый день один на один. Я всегда была рядом. Пусть побудет.
И улыбки Арины и мужа были такими искренними, когда они друг друга увидели…
Я морщусь, зажмуриваюсь. Как, ну как можно было разрушить семью одним взмахом руки? Чем Давид думал?
Впрочем, размышлять об этом мне некогда, пора спешить на работу.