— Ну что вы плететесь как черепахи?! — буйствовал тренер. Его по приказу приставили к нам, и явно он был с этим не согласен. Он кричал на нас постоянно, лишь раз отвлекшись на приход напарника, доложившего о новом приказе начальства. — Вы будущие солдаты, но с вашими способностями вас вряд ли даже уборщиками возьмут! Быстрее! Сильнее! Вы должны знать возможности своих организмов на все сто процентов, а то и тысячу, поняли?!
— Так точно, тренер!
Нагрузки были невыносимыми. После отбоя, никто не бродил по коридорам, никто не то чтобы ходить, даже ползать не мог. Мы вставали, приводили себя в порядок, проверяли оружие, бегали, проводили тренировочные бои, снова бегали и снова дрались, учились использовать оружие дальнего боя и опять бегали, и, наконец, отдыхали, хотя в действительности свободного времени не былоо вообще, потому что все просто ложились спать и заряжаться.
* * * * * * * * * * * * * *
— И так, бойцы! Настал тот час, когда вы будете участвовать в настоящей операции. Было доложено о приближении нескольких опасных преступников, предавших нас. Вашей задачей будет проверка близлежащих заброшенных зданий и арест злоумышленников в случае обнаружения. Все понятно?
— Так точно!
Отправлялись мы через два часа, на закате. Богряные лучи уже начали окрашивать местные красоты, а стены погружаться во мрак ночи. Розовые облака проплывали над нашими головами вместе с шелестящей песней ветров. А мы, разделенные на группы, трусцой бежали к пункту предположительного укрытия преступников. Какого рода преступления они совершили не было известно, но любой, кто пошел против государства, переставал быть членом общества. Преступников отправляли на переработку, или же ремонт, если проступок был незначительным. Но любой исход печален.
Проносясь мимо крепких стволов столбов-великанов, мы приближались к месту назначения. Ведущий нас командир отряда показывал жестами направление для каждой группы, и моей досталась ветхая лачуга, вся покрытая мхом, с заросшей тропинкой и выбитыми стеклами. Мы вошли в домик, но там никого не обнаружили. Мы прочесали все комнаты, но было пусто. Не повезло. И после доклада командиру получили приказ возвращаться к месту разделения.
— Вот же ж! Какого черта? Почему никого нет? Я рассчитывал повеселиться, — начал возмущаться боевик из моей комнаты. — Может это ты, а? Ты слишком сильно шумел, вот они и убежали. Твоя физиономия кого угодно испугает. Чего молчишь?
— Ну ты чего, семнадцатый? — положил руку ему на плечо другой кибер.
— Да этот пятьсот какой-то там бесит меня. Когда мы приближались к дому, он постоянно наступал на ветки. Вот и выдал нас. Что? — наступал он на меня. — Боишься?
— Если мы никого не засекли убегающим или прячущимся, когда я, как ты выразился, «шумел», то может причина кроется в том, что тут просто никого не было? Мм? Разве не так?
Семнадцатый ничего не ответил, но продолжил сверлить меня ненавидящим взглядом. Никто не двигался до тех пор, пока кто-то не свистнул, подзывая всех:
— Эй вы, хватит ругаться! Гляньте, что я нашел, — сворачивал ковер один из группы.
— Здесь есть подвал? — спросил я.
— Кажется, да, — только и успел он произнести это, как снизу раздались выстрелы.
Кибер упал с пробитой грудью, из нее вылетали яркие искры, которые будто готовились поджечь вытекающее на пол масло. Жидкость впитывалась в доски, растекаясь огромной лужей под телом члена группы. Его система отключилась, унося за собой частичку погибшего солдата. Обстрел прекратился, как только тело с грохотов повалилось на деревянную дверь, что отделяла укрывающихся убийц.
Оставшаяся команда приготовилась к захвату цели. Но не только я, все бойцы хотели нарушить приказ и уничтожить негодяев. Только всплывшее перед глазами виртуальное окно с командиром немного остудило нас. Командующий спрашивал о причине нашего отсутствия на месте сбора и ждал хоть какого-то ответа, как вход в подвал медленно начала открываться. Видимо, из-за мертвой тишины преступники подумали о том, что мы разбежались в страхе или умерли. Тогда семнадцатый подскочил к приятелю, или, если можно так сказать, тому, что от него осталось, и направил пушку на злополучную дверцу.