Дверь поднималась все выше и выше — и вот появился первый злодей. Но эта встреча оказалась совсем неожиданной.
— Ты? — прошептал семнадцатый, отступая от выглянувшей головы.
Я и подумать не мог, что этот кибер, преступник, беглец и убийца, — это мой знакомый. Да в принципе все присутствующие его знают. Оцепенение охватило мой мозг, отказывающийся верить в происходящее. Мои глаза под действием вируса. Да. Несомненно. По другому и быть не может. Не может Гофр, мой друг, пусть и странный, быть предателем, не может быть на стороне нулей. Хотя не исключено, что он сам является нулем. Я подозревал, что дело нечисто, что он что-то скрывает, но и подумать не мог, что он...
Я посмотрел на стоящего передо мной кибера, и уверенность растеклась по моим оголенным нервам. А состояла она в том, что громила Гофр никогда не был моим другом. Он вербовал меня. Пытался запутать, перевернуть мою веру в систему, исказить представление о мире. Он заманивал меня сладкими речами. Притворялся всепонимающим, но был не тем, за кого себя выдавал. Я смотрел в его лживые глаза и ужасался, потому что они были пусты. Там не было ничего.
— Вы все не так по-о-оняли. Пятьсот пятьдесят третий, ты все по-о-оймешь, когда придет время. Помнишь, я говорил тебе о то-о-ом мире?.. — каждое его слово ударяло меня разрядом тока. Все его фразы всплывали в памяти, заставляя пережить те мгновения заново: все наши прогулки вокруг озера, тренировки, истории, которые он мне рассказывал, помогая открывать новые границы мироздания, советы, что утешали бурю в моей голове, когда это было нужно — все это больше не имело значения. Все стало ничтожным. И меня поразила мысль в этот ужасный, трагичный момент. Я подумал о том, как доля секунды перерезала все нити, связывающие нас. Одна за другой они разрывались, оставляя нас на разных берегах, а река своим потоком уносила подальше, в самые закрома, все мои воспоминания о Гофре.
— Что мы не так поняли? — спросил семнадцатый, будто читал мои мысли. Мой рот не выдавал ни звука. — Ты предатель. Ты пошел против нас.
— Вы думаете, что-о-о система вас объединяет, что она священна, но это не так. Да по-о-оймите же, они вас используют, а пото-о-ом, как только вы окажетесь не у дел, выбросят на по-о-омойку, разберут на запчасти или вообще уничто-о-ожат. Нули не такие плохие, как вам го-о-оворят.
— Ни слова больше, преступник. Нулей уж точно слушать не станем. Схватите его, — повернулся семнадцатый к стоящим рядом киберам.
Гофр не двигался. Из подвала вылезли еще трое. И это точно были не киберы. Чем-то они напоминали Эко и меня, но все же они были другими.
— Я этого не хотел. Про-о-остите меня, — активировал винтовку боевик и направил ствол на моих товарищей. Выстрел. Пуля летела медленно, настолько, что я видел, как искажались в уродливые гримасы лица нулей. Один открыл рот, чтобы закричать, а оставшиеся два зажмурились и заткнули уши. Пуля пробила голову одному из группы. Тот упал, а вторая пуля уже несла гибель кому-то еще. Я не сопротивлялся. Если меня убъет Гофр, то так тому и быть. Наверное, это ужасно, вот так оставлять товарищей на поле битвы, но я не могу выстрелить в своего друга.
Один за другим киберы падали на пол. Однако кто-то успел ответить на стрельбу, и двое нулей лежали бездыханными.
Убийства закончились вместе с патронами, ведь сложно убивать знакомых своими руками. А я по-прежнему стоял и смотрел на Гофра, отчаянно пытающегося быстрее активировать пистолоеты с гранатами. Он старался делать все быстро и четко, но дрожи в пальцах и бегающие глаза выдавали в нем напряжение и страх.
— Не стой столбом! Убей его! Пятьсот пятьдесят третий! — вопил единственный уцелевший член моего отряда. Я мазанул его пренебрежительным взглядом и выстрелил. Его стальной корпус сотрясся в конвульсиях и через долгое мгновение обмяк.
— Ты убил его-о...
— Ты только ничего себе не придумывай на этот счет. Я это сделал только из-з того, что это говнюк не заслужил моего прощения. При том он его и не просил. А кто меня не уважает — не заслуживает моего милосердия, — прервал я речь Гофра. Он опустил оружие — и я продолжил: — Ты тоже меня не уважаешь. Ты предал меня, предал нашу команду, предал нашу академию и предал нашу страну. Ты хоть это понимаешь? — в мгновение ока я оказался у его лица. На последней фразе я непроизвольно начал толкать его в плечо, выплескивая свою обиду. Я хотел, чтобы до него дошло, что он натворил, кем стал.