XXXII. О задачах антропологии[38]
Таковы в самых общих чертах некоторые из трудностей, над которыми призвана работать социальная антропология и которые она должна попытаться решить. До сих пор многие из них были излюбленными темами софистов и риторов, демагогов и мечтателей, которые своими представлениями о золотом веке всеобщего равенства и всеобщего богатства в будущем, основанными на беспочвенных фантазиях о таком же золотом веке в прошлом, слишком часто заманивали массы на край пропасти и за этот край их толкали. В дальнейшем антропология должна будет рассматривать те же темы в ином духе и иными методами. Руководствуясь определенными принципами, она не будет затушевывать настоящие проблемы риторикой и пустыми речами, дешевыми призывами к народным чувствам и предрассудкам, игрой на страстях и корысти толпы. Антропология будет стремиться решать их путем терпеливого накопления и точного изучения фактов, только так и никак иначе, ибо только так она сможет прийти к истине.
XXXIII. Прогресс человечества[39]
Давайте же задумаемся о всех тех многочисленных профессорах, что со Средних веков одним лишь голосом в Сорбонне завораживают целые аудитории!
Какое огромное количество предметов они преподают! Сколько наставлений они вбили в голову своим студентам! Какие невероятные речи, какие увлеченные декламации произносятся о диссертациях, которые выступающим казались искренними из самых точных и правильных речей, но которые для нас, других представителей этого поколения, казались примитивными, лживыми и даже абсурдными! А теперь пришли мы и заняли их места всего на несколько часов, и мы довольствуемся тем, что открыли истину, которая ускользала от предшественников, и мы проповедуем эти так называемые истины с тем же рвением и тем же пылом! А жаль! Господа, нам нельзя заблуждаться! То, что нам, представителям нынешнего поколения, кажется истиной, на самом деле таковой не является, – так же заблуждались и наши предшественники. По своей роковой необходимости человек всегда пытается найти истину, но никогда ее не достигает. И в этой погоне все, что он нагоняет, все, что он хватает, – всего лишь тень, призрак, силуэт. Настоящая истина скрылась, и нам до нее никогда не добраться. Эта погоня бесконечна: чем ближе мы к цели, тем дальше она от нас, словно радуга, которая всегда ускользает, насмехаясь над нашими жалкими попытками поймать ее. Наслаждаясь этой тщетной и постоянной погоней, мы, преисполненные мудростью, хотим произнести: vanitas vanitatum, omnia vanitas!
Однако я считаю, исходя из этого грустного заключения, что не всегда мудрость направляет нас в нужную сторону. Мне кажется, если мы никогда не достигнем истины, то подбираться к ней будут следующие поколения. То есть мы не ходим по одному и тому же кругу: история человечества – не печальный круговорот чередующихся иллюзий и разочарований, это вечное колебание между верой и сомнением, между надеждой и отчаянием. Нет, все-таки есть прогресс, медленный, но ощутимый, который ведет нас от неизвестного начала к столь же неизвестной цели. Человечество, если можно так выразиться, стоит на ступенях огромной лестницы, что берет свое начало в темной бездне и ведет к высотам, освещаемым лучезарным и безоблачным днем. Нам, хрупким эфемерным созданиям, не дано ни исследовать эту жуткую бездну, ни взглянуть на головокружительную вершину. Мы можем лишь увидеть мельком ступени этой лестницы у нас под ногами и понять, что человечество движется вверх, а не вниз.
39
The Gorgon’s Head and other Literary Pieces // Sur l’Étude des Origines humaines. P. 337–339.