– Нет, – ответила дежурная. – Он в четвертом. И ключ у него.
Воробушкин постучал в четвертый. Никто не отвечал.
– Позвоните, пожалуйста, в четвертый номер, – попросил Евгений Иванович дежурную.
Дежурная позвонила. Никто не отвечал. Воробушкин спустился вниз, внимательно посмотрел на руководителя, получил одобрение, затем показал – ведите задержанного наверх. У дверей «люкса» Воробушкин сказал Джейрану:
– Откройте дверь.
– У меня нет ключа! – выкрикнул он и добавил глупейшую фразу: – Вы мне за это ответите!
– Откройте дверь! – ещё раз спокойно потребовал Воробушкин.
Дежурная хотела было спросить ключ у Джейрана, но, увидев его лицо, испуганно открыла дверь своим ключом. Евгений Иванович вошёл в номер, за ним Джейран и сержант.
В номере всё в порядке. На столике рядом с графином бутылка коньяку. Недопитая. На блюдце нарезанный лимон. Рядом карманный нож. Две рюмки. Да, две.
– Где вы взяли квитанцию? – спросил Воробушкин.
– Я уже сказал. Пойдёмте в отделение, там всё узнаете. Здесь я говорить не намерен. Здесь гостиница.
Дежурная (просто так, цело ли имущество) заглянула в спальню и вскрикнула. На кровати ничком лежало голое тело. Джейран рванулся к двери и побежал по коридору. Но его сжал в объятиях шедший навстречу Анатолий.
– Извините, что я вас немного задержал, – сказал Анатолий Джейрану.
Коста и Анатолий жили на том же этаже, и в этот вечер Анатолий действовал по заданию Воробушкина.
Затем Анатолий, уже на правах человека, содействующего милиции, вошёл вслед за сержантом в номер.
Воробушкин зажег свет и перевернул Курбского.
– Ага! – произнес старший лейтенант. Проверил пульс. Поднял руку «академика», отпустил её… Курбский был мертв.
Принесли его чемодан. Под вторым дном Евгений Иванович нашёл пачки долларов в крупных купюрах, царские золотые монеты, английские фунты и шесть тысяч советских рублей.
– Позвольте позвонить? – сказал Анатолий Воробушкину.
– Кому?
– Следователю прокуратуры Екатерине Турбиной. Кое-что может пояснить.
– Звоните.
Через пятнадцать минут в «люкс» вошла следователь Турбина. Увидела Джейрана, сидевшего в кресле в пижаме. Воробушкин тщательно прощупывал его костюм и тихонько подпарывал швы, извлекая оттуда крупные купюры. Пояс с алмазами редкой величины уже лежал на столе.
Напрасно Джейран несколько лет вынашивал, обмозговывал, корректировал план бегства. Напрасно конспирировал, хитроумничал, вел осторожный образ жизни. Ах как напрасно! Даже не вмешайся Евгений Воробушкин, Маврикий Каширин всё равно не ступил бы ногой на шведское судно. Нет.
И вчера и сегодня на пирсе (где стоял шведский лесовоз) за штабелями досок его терпеливо ждали трое сотрудников из специальной оперативной группы. И быстроходные катера пограничников ждали. Ждали все, кому положено. Коллеги тех, кто в студеную ночь мерз за штабелями, находились рядом, в гостинице.
Врач и Катя констатировали – Курбский отравлен.
Взяв с собой сержанта, Анатолия и трех дружинников, Евгений Иванович на машине помчался к дому Гаркушина. Машину остановили на перекрестке. К дому подошли тихо.
Гаркушин, как было условлено, ждал Джейрана у окна, не зажигая света… Во двор вошли Воробушкин и сержант. Анатолий и дружинники по указанию Воробушкина следили за окнами, выходящими на улицу. Евгений тихонько дернул дверь в прихожую. Закрыта. Постучал в окно Гаркушина. Молчание.
Рубщик мяса в эту минуту через люк в кухне уже пробирался на чердак. Оттуда ему ничего не стоит перемахнуть на соседнюю крышу. Этот ход был давно продуман.
Евгений прислушался, стукнула приставленная к люку лесенка.
– Не отходи от двери, – приказал Евгений сержанту и оглядел двор.
Понял – крыша примыкает к соседнему дому. Скорей на улицу и в соседний двор. Между крышами просвет не более полуметра. Оба дома разделяет забор. Едва Воробушкин взобрался на забор – раздался выстрел. Пуля попала в правое плечо Евгения Ивановича.
– Ребята! – крикнул Воробушкин. Прибежал Анатолий.
– Возьми пистолет. Беги, – он на соседней крыше! Анатолий побежал в соседний двор. Гаркушин успел прыгнуть с крыши на штабель колотых дров, но не удержался, упал. Его слабо освещал оконный свет соседнего дома.
– Бросай оружие! – крикнул Анатолий из-за угла дома, не выпуская Гаркушина из глаз.
Гаркушин лежал недвижимо. Подоспел раненый Евгений Иванович.
– Филимон, бросай пистолет! – крикнул старший лейтенант. – Всё равно не уйдешь!
Анатолий, сильно пригнувшись, быстро пробежал мимо штабелей дров и скрылся за углом сарая. В нём заговорила страсть горца-охотника. Гаркушин не двигался. Анатолий подобрал большой камень, швырнул его в Гаркушина. И попал ему в голову.
Гаркушин повредил ногу. До удара камнем он несколько секунд соображал, как ему одним рывком переброситься через забор, не помешает ли нога. После удара отбросил пистолет. Понял – через забор ему теперь не перемахнуть. Его стащили со штабеля.
Машина первым делом отвезла Евгения Ивановича в больницу. Гаркушина связали. Сержант вызвал вторую машину. С решетками. При обыске в квартире Гаркушина обнаружили портфель Джейрана с документами, за ним должен был прийти шеф.
К утру Гаркушин признался – ему прочитали показания Бура. Он узнал, что Бур выздоравливает и им предстоит очная ставка. Собственно говоря, Гаркушину некуда было деваться, он считал, что его погубил портфель Джейрана.
Анатолий вернулся в гостиницу в двадцать два тридцать. Позвонил в больницу.
– Как здоровье товарища Воробушкина?
– Кто говорит?
– Его товарищ. Мы с ним вместе задержали бандита.
– Ничего страшного. Недели через две будет здоров. Счастливо отделался.
– Раз счастливо, пойдём поужинаем, Коста, – обрадовался Анатолий. – Да, как ты думаешь, можно позвонить Кате, не слишком ли позднее время?
– Тебе всё можно, – сказал Коста.
Анатолий набрал номер телефона. Конечно, Катя ждала звонка.
– Толенька, телеграмма от мамы, утром вылетают из Москвы.
– Очень хорошо. Через неделю кончается мой отпуск.
– Но ты же будешь рядом… Да?
– Я и сейчас рядом с тобой.
– Поцелуй Косту за меня, – сказала Катя.
– Стану я ещё разбазаривать твои чувства. Пожму руку, с него хватит.
Анатолий аккуратно положил трубку, подошёл к Косте и торжественно протянул руку:
– Вместо поцелуя от Кати.
– Зачем, я надеюсь получить награду лично.
Раздался телефонный звонок.
– Коста? Привет! Это я – Алексей Сватов, из радио. Говорю из вестибюля. Я нашёл её!
– Кого?
– Тамару Мухину. Точно. Вернее – её разыскали комсомольцы Солатолки. Зовут Катей, фамилия Турбина. О, это целая история. Иду к вам, сейчас расскажу подробно.
Алексея Сватова встретили шумно, как первооткрывателя. Хлопали по спине, ласково глядели ему в глаза, чтобы не погасить его восторг. Нельзя же разочаровывать парня с золотым характером.
– Идём, Алеша, вместе поужинаем, – пригласил его Коста.
– Здесь, в «Интуристе», среди франтов? Лучше в «Северном».
– Согласны.
Снова зазвенел телефон.
– Добрый вечер. Извините… Это говорит Андрей Полонский, брат Бориса Ивановича Шпиля.
– Мы не знакомы, но слышали о вас… Катя Турбина обещала…
– Речь идёт как раз о Кате Турбиной. Мне позвонил из Сухуми мой друг, Яков Сверчок, он был у ваших в Акуа. Просил передать – Катя Турбина и есть Тамара Мухина.
– Позвольте, я назову вас просто – Андрей… Ваше сообщение – самая большая радость в нашей семье Эшба. Я и мой друг, Коста Джонуа, очень просим вас как нашего родственника. Сейчас трудно вам объяснить, каким образом мы с вами являемся даже близкими родственниками. Мы вас ждём у входа в ресторан «Северный»… Вы далеко от нас?
– Могу прибыть минут через десять – двенадцать.