Я вздыхаю, аккуратно поднимаю инструмент. Желая взбодрится, делаю вид, что исполняю соло. Прокручиваясь на одной ноге, обращаю внимание, что под скамейкой стоят две бутылки. Останавливаюсь, наклоняюсь. Да это же портвейн «Златая осень»! Мой старый студенческий друг. Он окрашивал серые вечера яркими красками и ярко-бордовой блевотой туалеты университетского общежития. Одна бутылка пустая, другая на половину полная. Какое расточительство! Я улыбаюсь. Надо же, делаю выводы, как беспечный юноша, которого заботят только экзамены и чтобы было что выпить вечерком. Без всякой брезгливости, что мне свойственна, откручиваю крышку и принимаюсь пить. Я наслаждаюсь ностальгическим вкусом портвейна, с выдержкой — лет так двадцать. Столько времени прошло…
Сумерки сгущаются. Пора выбираться с ментальной карты. Перестал метод работать. Жаль.
Вдруг я слышу приятный шум, убаюкивающих колес поезда, вскакиваю на ноги. К перрону медленно катит поржавевший старенькой вагончик метро. На нем незаурядное граффити, точнее написанный текст с дивными закорючками. Читаю: «ДОРОГА В НИКУДА, ТУДА И ОБРАТНО. ТАМ ГДЕ ТЫ БЫЛ, И ТАМ ГДЕ ТЫ УЖЕ НИКОГДА НЕ БУДЕШЬ» Под изречением подпись отсутствует. Скорей всего юный «Ницше» современности, пожелал остаться инкогнито.
Двери со скрежетом отворились и я не задумываясь вхожу. В вагоне пусто. Пол потертый. Сидения рыжего цвета, а некоторые из них уничтожены ни только временем, но и хулиганами. В общем, обстановка убогая, как во всяком общественном транспорте. Я присаживаюсь, думаю, что, может быть, вагончик доставит меня к библиотеке, и мне удастся узнать, что такое «Гум-берт». Мы трогаемся. Вагончик набирает скорость. Колеса стучат, вызывая во мне детский трепет, так всегда бывает, перед великим путешествием. Я лбом упираюсь в холодное стекло и наблюдаю за черными деревьями, которые спешат на встречу к поезду и пробегают мимо. Через несколько минут нашего пути, за окном побеждает ночь. Лампы почувствовав, что я тревожусь, с треском засветили желтым фабричным светом. Я сижу, смотрю в своё отражение. Стариком себя назвать не могу, но всё же облик мой блеклый и несчастный. На душе делается противно от жизни, о выборе, перед которым она ставит человека. Ведь человек глуп и небрежен к себе, человек выбирает смерть...
Лампы услышав псевдофилософские рассуждения начали умирать. Я действительно уже думаю, что они, каким-то образом, реагируют на мои мысли и чувства. Можно решить, что это нелепо, но всё-таки это — чертоги разума... Полностью погаснув, на их смену в вагон врываются жуткие тени деревьев. Их сотворила яркая луна, дав им силы. Недвижимое стало движимым. Некогда красивое стало чёрным и ужасным. Костлявые ветки шустро обыскивают поезд, точно пытаются меня отыскать. Мне становится не по себе, я закрываю глаза.
Отворив, обнаруживаю себя в больнице. Слабое солнце осени, как и прежде украдкой заглядывает в палату между двумя позолоченными клёнами. Я делаю вывод, что с момента прибывания в чертогах — здесь не прошло и десяти минут. В палату входит медсестра. Молоденькая и милая. Идя к моей койки, её медицинский идеально выглаженный халат шуршит от крахмала, комнату наполняет запах духов. Запах мне до боли знаком, а это значит, что они не из дешевых. Скорей всего подарок от обеспеченного любовника. Я глубже вдыхаю носом аромат и узнаю тонкие ноты жасмина, такие же духи были мною подарены Лизе в день её рождения. Не взглянув мне в лицо, она меняет капельницу и выходит. Рутинная работа при обычном пациенте. Обычный. Фу. Ненавижу обычное.
Я возвращаюсь в необычный вагончик. Для этого не концентрируюсь, не медитирую. Возвращаюсь легко и мгновенно, словно я никуда не уходил. Лампы мне рады, горят ярче. Обыск поезда закончен, пограничники остались за окном и сейчас миролюбиво машут руками мне вслед. Присаживаясь, слышу скрежет металлических колёс. Тело резко откидывается назад, и я сильно ударяюсь об спинку сидения. С легких вылетает громкий хрип. Вдоволь отдышавшись, понемногу прихожу в себя. Экстренная остановка меня обескураживает, но больше обескураживает то, что я в чертогах ощущаю боль. Странное это дело, стоит быть осторожным.