— Ну я же просил, не опаздывайте, — сказал он мрачно.
— Но ты же сказал, с восходом! — отвечал Шеда, приблизившись.
— Ну да. Но уже рассвело!
— Ну и что? — немедленно вмешалась девочка, улыбаясь и сверкая глазами из-под капюшона. — Восход сейчас в самом разгаре! Смотри, как уже светится!
— Та-а-ак, — закряхтел Лепа, с кислым выражением оглядывая девочку. — Начинается... Ну ладно. Обещал ведь. Понимаешь ли, восход — это когда солнце появляется над горизонтом. Когда оно появилось, это уже не восход.
— Неправда! — воскликнула девочка. — И что это, когда оно уже появилось?
— Та-а-ак, — кряхтел Лепа, обходя девочку вокруг и оглядывая ее. — Начинается же.
— Ну и как? — спросил Шеда очень осторожно и с затаенной надеждой. — Можно?
Лепа еще раз оглядел девочку, сказал с некоторым сомнением:
— Вроде сойдет. Конечно, надо бы без одежды посмотреть, но зима, холодно... Да и времени нет особо. Сойдет. Можешь считать, что пара-тройка бочек золота у тебя в кармане. Старик оценит, не бойся. Так сразу сказать не могу, но может быть... Если она будет молчать, конечно... Даст и четыре. В общем, посмотрим. А как ее зовут? — Он уткнул палец в грудь девочке.
— Мита, — сказал Шеда, чуть помешкав. — Нормально?
Лепа вздохнул.
— Сойдет... Пойдем, что ли. — Оглядев напоследок девочку, он отвернулся и зашагал к небольшому суденышку с одной мачтой. На мачте трепался в ветру черный флаг с белым черепом и скрещенными косточками. Шеда и Мита заторопились вслед.
— Смотри! — воскликнула девочка, указывая на флаг. — Это пиратский флаг! Я знаю, я видела в книжке! Правда, здорово? Мы сейчас поплывем под настоящим пиратским флагом!
По хлипкому трапику они взошли на корабль. Здесь хозяйничала команда — трое.
— Народ! — гаркнул Лепа хрипло. — Стройся! Отваливаем.
Команда быстренько подтянулась и выстроилась короткой шеренгой.
— Это Вермух. — Лепа ткнул в брюхо огромнейшего детину с маленькой головой, оплывшей плечами. — Туп. Это Гумка. — Лепа перешел к следующему субъекту, такому длинному и худому, что было странно, как его до сих пор не сдуло с маленькой палубы. — Туп. Это Кубрулукук, — закончил представление Лепа, остановившись у низенького колобкообразного человечка с огромными ушами. — Туп. Но в целом ребята послушные. Дело знают... Когда я им говорю, что и как делать. А больше от них ничего не требуется. По местам! — рявкнул Лепа хрипло.
Вермух, Гумка и Кубрулукук разлетелись по палубе.
— Отдать концы, — приказал Лепа сурово.
— Здорово! — еще раз воскликнула Мита, оглядываясь. — Ты и разговариваешь как капитан. Я знаю, в книжке читала. Отдать концы! Замечательно.
— Так надо, — отрезал Лепа.
— Капитаны так всегда говорят, — поддакнул осторожно Шеда.
— У тебя уютная лодка! — Мита продолжала оглядываться на мачту, паруса, черный флаг и прочие принадлежности, аккуратно рассредоточенные по палубе. — Мне очень нравится. А давайте, когда меня купим, отправимся на ней путешествовать? И чтобы с черным флагом. А как она называется? Сколько человек в нее влезет? На ней, кстати, можно уплыть вообще за Море?
— Во-первых, — разозлился Лепа, отталкивая новых знакомцев от борта, — это не лодка, а судно. Корабль! Ясно? Во-вторых, — засопел он, снова разглядывая девочку, — я теперь, кажется, сам бы отдал бочку золота, чтобы тебя быстрее купили. В-третьих, когда мы тебя купим, мне будет нужно домой, а то у меня бабушка заболела. Ясно?
— Да! Давайте быстрее заберем золото и отправимся лечить твою бабушку. Только на... судне!
— Нет. Идите вниз, и чтобы я вас больше не видел.
— А сколько нам плыть? Это правда, что...
— Еще какая правда! Все, все правда, все что ни спросишь. Мне работать нужно.
Он плюнул и умчался командовать.
Шеда и Мита спустились в единственную каюту и примостились там на диванчике. В каюте был устроен маленький столик, под потолком висела клетка. В клетке раскачивался грязно-желтый всклокоченный попугай. Когда вошли люди, он недовольно приоткрыл один глаз, проследил зрачком как они устраивались на диванчике, снова зажмурился и нахохлился еще больше.
— Смотри, Шеда, смотри! — воскликнула Мита восторженно. — Это же попугай! Я знаю, я видела в книжке!
Она бросилась было к клетке, но попугай разом проснулся, встопорщился и заверещал: