Брэйди был с этим согласен: гостиная и правда была неплохой, хотя остальная часть дома была ровно такой же. Гостиная, тридцать на двадцать футов, с огромным каменным камином у одной стены, была двухэтажной, с кафедральным потолком, вся комната отделана необработанным деревом, на некоторых бревнах еще даже была кора, на стенах большие необработанные панели, на полу расстелены ковры Навахо, большая, удобная мебель, одним словом, все сделано так, как сделал бы сам Господь для своего загородного дома. Надо всей этой красотой возвышалась люстра, которая состояла из множества керосиновых лампочек со стеклянными колбами, которые, на самом деле, были электрическими и с реостатом для регулирования силы света.
Брэйди сначала побежал на кухню, чтобы прибрать там все лишнее, прежде чем они и туда дойдут, но сейчас любопытство взяло верх. Он стоял как вкопанный, не зная то ли тихонько проскользнуть и послушать беседу неизвестных, то ли продолжить инспекцию кухни, и тут открылась запасная дверь кухни, вошла Несса, уже одетая, она спустилась по запасной лестнице.
Хорошо.
– Убери тут!– прошептал он, махнув рукой на грязную кухню – обычно они шли в постель сразу после еды, хотя и знали, что делать этого не стоит – и на цыпочках пошел в коридор, где услышал уже второй голос, как будто уже это говорил человек видавший виды:
– Полагаю, это и называется поместьем.
Третий голос, более живой, видно, главное лицо в этой команде, сказал:
– Наверху, видимо, будет лучшее место для хранения.
Что? Брэйди высунулся еще больше, чуть ли не мелькая у них перед самым носом. Второй голос возразил:
– Нет, не будет.
Затем последовала короткая пауза, наверное, это был слегка неловкий момент, третий голос нарушил молчание:
– Пемброук, может подождешь в машине?
– Сэр.
Никто не заговорил, пока дверь не открылась и не захлопнулась после, и только после этого главнокомандующий третий голос сказал:
– Наверху. Подальше от дверей и окон. Там больше места, где можно спрятать.
– Слишком тяжелое,– сказал уставший второй голос,– чтобы нести одному человеку.
– Ох.
– Не беспокойся, Джонни,– влился в беседу первый голос, самый уверенный из всех,– мы найдем хорошее местечко где-нибудь внизу.
– Тогда я предлагаю,– сказал третий голос, видимо, пытаясь перехватить инициативу,– предлагаю сесть у камина на пару минут и обдумать все.
– Хорошая мысль.
– Конечно.
«О, хорошо»,– подумал Брэйди и вернулся на кухню, где Несса быстро распихивала использованные тарелки, кастрюли, серебро, стаканы, кружки, миски по шкафчикам и даже в чулан для метлы.
– Стоп!– прошептал он. – Не туда.
Несса в ответ прошипела:
– Брэйди, нам нужно спрятать все это.
– Наверх.
– Что?
– Они не пойдут наверх. Они хотят найти место тут, на первом этаже, чтобы что-то спрятать, поэтому они будут открывать все, и увидят вот все это. Собери это все и занеси наверх, я за ними присмотрю, и если что, предупрежу, когда они соберутся сюда идти.
– Почему я должна заниматься грязной работой?– возмутилась она, но он уже скрылся, на этот раз, он даже чуть выглянул в дверной проем и увидел троицу, вольготно рассевшихся на креслах в конце гостиной. Было очень похоже на картину, где толпа ворвалась в зимнюю резиденцию.
Брэйди, точно такой же ворвавшийся, сел у двери и стал слушать их небольшую беседу, в которой они ничего интересного не обсуждали, например, что именно они хотят спрятать и почему они хотят это спрятать. Ну и ничего страшного. У Брэйди было неограниченное количество свободного времени.
Брэйди Хоган и Ванесса Аркдорп были оба семнадцати лет от роду, оба родились и выросли в городе под названием Нукумбутс, штат Невада (известный для местных прогульщиков старшей школы как Намбнутс), они жили друг от друга в трех кварталах и не знали о существовании друг друга, пока этим июнем на городском пляже реки Джиллиспи (производное от забытого и непроизносимого названия какого-то индейского племени) они не заметили друг друга, и они тут же поняли, что ждет их в будущем: отношения.
Во время летних каникул все шло очень просто. У Брэйди была частичная занятость в «Волмарте», что особо его внимания не отнимало, но работать приходилось все равно, потому что его семья переживала трудные времена, с тех самых пор, когда отца Брэйди уволили с работы на комбайне четыре года назад. Никто отца Брэйди в этом не винил, все понимали, что это всего лишь непостоянство экономики, колесо рулетки капитализма, которое крутится постоянно и прокручивает и твой номер тоже, но отец Брэйди винил себя в том, что спустя какое-то время все начинали с ним соглашаться, а потому никто не приглашал его на работы, которые изредка появлялись на горизонте, и таким образом жизнь в доме Хоганов всегда текла тихо и спокойно последние несколько лет.