– Пранья? – осторожно уточнил он, как будто уже забыл, как я выгляжу.
– Совершенно верно, праат, э-э, напомните, как вас? – Я бесцеремонно промаршировала к его столу и плюхнулась в кресло для посетителей, напоминавшее плетёные песочные часы.
– Чале́рм Онси́, – представился он, и я прикусила язык. Кто-то в его роду очень хотел, чтобы мальчик прославился, потому что оба имени твердили эту идею на разные лады.
– Замечательно, праат Чалерм. Так можно мне теперь в приличной обстановке узнать, кто и когда будет заносить мои сундуки на третий уровень? Потому что ни моя служанка, ни, безусловно, я не собираемся этого делать, – выпалила я и только тогда вспомнила, что до сундуков мне нет никакого дела, а выяснять надо совсем другие вещи. Пришлось запоздало добавить: – И я ожидаю, что мне покажут резиденцию клана, в котором мне теперь жить!
Праат Чалерм выслушал меня с широко раскрытыми глазами, поджатыми губами и постепенно краснеющими узорами.
– Пранья Кессарин. Я не ваш дворецкий. Я личный помощник пранура Вачиравита и по совместительству учёный-историк. Ваши сундуки – не моё дело.
– Однако же вы сделали их своим делом, – заметила я, ставя локти ему на стол. – К вам никто не обращался.
– Ваша служанка, – заговорил Чалерм Онси, и его узоры ещё немного раскалились, – почему-то решила, что у неё есть полномочия указывать ученикам клана, что им надлежит делать в их свободное время. Это недопустимо.
Я поморгала. Что такого в том, чтобы учеников попросить о небольшой услуге? Им же надо как-то свой рис отрабатывать. У нас в клане на любую тяжёлую работу сгоняли мальчишек, и мне бы в голову не пришло, что у кого-то может не быть полномочий им что-то там указать.
– Хорошо, в таком случае кто должен заниматься моими сундуками?
Чалерм пожал плечами в чокхе цвета морской волны, который делал его ещё бледнее.
– Пранур Вачиравит мне никаких распоряжений на этот счёт на оставлял.
Я раскалилась настолько, что мои узоры стали отбрасывать на белую кожу Чалерма красные отсветы. Спохватившись, проверила цвет кожи, но вроде бы пока держала его каким надо.
– Можно, в таком случае, узнать, где найти пранура Вачиравита? Мне бы очень хотелось убрать свои вещи с улицы до ближайшего дождя!
– Полагаю, он у себя в покоях, – невозмутимо отозвался Чалерм.
Это в тех самых покоях, в которые мне вход заказан так прочно, что я даже по лестнице пролетаю, не успевая его заметить.
– Мне не предоставлена возможность заходить к нему в покои, – сообщила я, ничуть не переживая, что о несчастливой супружеской жизни Кессарин пойдут слухи. – Не могли бы вы оповестить его о том, что мне нужна его помощь?
– Если он не хочет с вами общаться, это его право, – скривил губы Чалерм. – А у меня есть обязанности, от которых вы меня отрываете.
– Это гипнотизировать взглядом пустую столешницу? – прошипела я. – Что ж, значит, придётся навестить главу клана.
Чалерм сделал щедрый жест рукой в сторону выхода.
– Милости прошу.
Я встала и потопала прочь, сжимая кулаки. Нет, ну каков наглец? Кессарин же не какая-то попрошайка с большой дороги, а жена его начальника! Это ему Вачиравит велел со мной так обращаться? Да я не только к главе пойду, я Адульядежу напишу! Чтоб знал, в какие условия отдал дочь!
Древодом Арунотая мне указали несколько прохожих членов клана. Они тут и правда почти все светлокожие, как говорил тот купец. И пусть правящая ветвь рода собирает большую часть махары, но бывают же и самородки, которых берут в клан в детстве. Та же Кессарин, например. Она ведь гораздо темнее всех, кого я видела вокруг. И допустим, её отец не предлагал её в клан в качестве ученицы, но наверняка в городе были и другие одарённые дети, чьи родители были бы рады их так выгодно пристроить.
Мне надлежало подняться вверх по аллее из кругленьких кустиков по колено и фигурных кустов в человеческий рост, вместе с аллеей завернуть за перегиб склона и там выбрать самый чёрный древодом. Кажется, я уже различала его крону. Маленькие кустики интриговали меня всё больше: я остановилась возле одного и пошерудила ладонью в листве. Там не было обрезанных веток. Такое впечатление, будто кто-то накрывал саженцы круглым колпаком, а когда они его заполняли, замораживал их рост. Но я никогда не слышала, чтобы махарьяты занимались садоводством. Конечно, если они в большом клане и махару некуда девать…
Я скривилась и потопала дальше, но только до первого высокого куста. Это был не куст. Точнее, вроде бы и куст, но… Он выглядел как человек. Сплетённый из веток и поросший мелкими листиками, но человек. Я бы предположила, что мужчина – в длинной чокхе с рукавами, надетой поверх обёрнутой вокруг ног сатики. Конечно, никаких ног у него не было, только форма сатики, сплетённая из веток, а внутри… Тоже, наверное, ветки. В тугом переплетении мне было не рассмотреть. Предполагаемые волосы мужчины свивались на голове в тугой пучок, а лицом он обратился к небу. Я привстала на цыпочки и заглянула ему в глаза. Неприятное такое зрелище – свитые колечком стебельки на месте зрачков разрушали иллюзию человекоподобия. Я передёрнула плечами и отошла.