— Катись отсюда! — взбешенно рыкнул он в его сторону. — Езжай домой, болван!
Дядя Иве негодующе покачал головой, но мотор все же включил.
Крешимир двинулся дальше. Прошел весь парк и остановился на тротуаре, этот адрес дал им официант из «Зебры»: спокойная улица на Бачвице, немного запущенный, но все еще красивый трехэтажный дом, перед которым росла большая искривленная сосна. Красный детский велосипед и мяч лежали на газоне возле деревянного сарая, за которым виднелась живая изгородь из лавра. Вокруг было тихо. Крешо толкнул железную садовую калитку и, когда она скрипнула, на мгновение замер. Потом шагнул во двор и остановился, не зная, что теперь делать, и тут же ужасно испугался, увидев, как Ловорка проходит мимо одного из открытых окон на втором этаже. В глупой панике он подбежал к сосне и спрятался за стволом, хотя к окну никто даже не подошел.
Крешимир простоял так, неподвижно, не меньше минуты, прежде чем осмелился снова выглянуть. Он уставился на искривленный сильными морскими ветрами ствол, который почти достигал фасада здания, и тут ему в голову пришло нечто совершенно неожиданное. Еще не успев осознать, насколько идиотский его план, он уже карабкался по сосне, хватаясь за ветки и стопами нащупывая опору на узловатом и местами потрескавшемся дереве с толстенной корой. В какой-то момент кусок коры под ногой отломился, и Крешимиру пришлось крепко обнять ствол, измазав смолой лицо и одежду, чтобы не соскользнуть вниз. Наконец он добрался до ветки, которая была не больше чем в полутора метрах наискосок от окна Ловорки. Это была спальня, он видел часть кровати, рядом комод, над ним — большое зеркало. А потом появилась она.
Что-то напевая, Ловорка рассматривала себя в белом подвенечном платье, и это была столь волшебная картина, что у него перехватило дыхание. Она была еще красивее, чем он помнил, видимо, за прошедшие годы сбросила несколько килограммов. Разглядывая ее с дерева, Крешимир внезапно разрыдался, по его щекам покатились слезы. Вцепившись в ветку, он трясся от плача. Вдруг у него из горла вылетел стон, и Ловорка увидела его отражение в зеркале.
— Крешо! — воскликнула она ошеломленно, а он испугался, растерялся, отпустил ветку и с почти пятиметровой высоты шлепнулся спиной на бетонную дорожку. К счастью, ничего страшного не случилось. Держась за поясницу, он тут же встал и, хромая, побежал к сараю, сердце его бешено колотилось.
— Крешимир! — крикнула она, подбегая к окну.
Но он уже притаился возле живой изгороди за деревянным сараем.
— Крешо! — позвала она еще раз и умолкла, решив, что все это ей почудилось, да и чем еще могло быть, как не миражом, — увидеть из окна спальни на втором этаже Крешимира Поскока, притаившегося на дереве напротив окна. Такое даже никому не расскажешь. Решат, что ты свихнулась.
Честно говоря, за последние пятнадцать лет у Ловорки были и более дикие видения, связанные с этим мужчиной. Она замечала его повсюду: в переполненном городском автобусе, в толпе на рынке, в очереди в банке, на лесах строящегося дома — в желтой защитной каске, он улыбался ей с разных плакатов. Желание увидеть Крешо бесчисленное количество раз материализовалось в проезжавших мимо автомобилях. Ловорку опалила безумная ревность, когда она приняла за него одного мужчину, который гулял с ребенком на Бачвицах, но самое удивительное было как-то раз, когда она случайно увидела его в телевизоре, в желтой спортивной форме, он бежал по левому краю и поднятой рукой давал знак полузащитнику послать ему мяч. Даже самые опытные болельщики, делавшие ставки в кофейне «Зебра», не могли заставить ее поверить, что в клубе «Интер» из Запрешича нет ни одного игрока по имени Крешимир Поскок.
Она закрыла окно и исчезла где-то в глубине квартиры, а Крешо внизу, за живой изгородью, проклинал себя за глупость и трусость. После такого детского поступка ему было неловко звонить в дверь ее квартиры, но он понимал, что должен сделать это, чтобы не жалеть потом всю жизнь. Он хотел уже встать, когда услышал у себя за спиной шуршание листьев. В тот же миг кто-то закрыл ему рот ладонью и чем-то сильно ударил по темени.
Оглушенный, Крешимир попытался вырваться, но вдруг стало темно, как будто на него набросили плотную ткань. Что-то твердое еще раз хрястнуло его по голове, и он потерял сознание.