— Да, жди, когда он станет большим, — грустно проворчал Кирилл. — Вырастет, когда это уже никому будет не нужно. Как бы я хотел…
— Ой! Не говори! — вскрикнула Антея, предвидя что-то ужасное. Но было слишком поздно; в одно время с возгласом Антеи Кирилл сказал:
— Чтобы он вырос теперь же.
Чудозавр был верен своему обещанию. И вот на глазах перепуганных братьев и сестер Ягненок начал расти. Страшная была эта минута! Перемена с Ягненком происходила не так быстро, как при всех других чарах Псаммиада: сперва у ребенка переменилось лицо, оно стало больше и уже, на лбу появились складки, глаза углубились и потемнели, губы стали длиннее и тоньше. Но что было всего ужаснее — это маленькие темные усики, появившиеся над верхней губой. И это лицо взрослого человека оказалось на туловище двухлетнего ребенка в беленьком платьице и коротких чулочках.
— Ой, не надо, не надо! Мальчики, желайте и вы, чтобы так не было! И все желали того же, потому что зрелище и в самом деле было невыносимым. Дети так сильно желали, что у них головы закружились и на миг потемнело в глазах. Но все их усилия были бесплодны, потому что когда лес перестал крутиться, перед глазами детей оказался очень приличный молодой человек в соломенной шляпе и легком фланелевом костюме. На лице этого молодого человека темнели те же самые усики, что минутой раньше появились над губой Ягненка. Итак, это был их брат, их Ягненок, только взрослый. Вот он сделал шаг по траве, прислонился спиной к каштану и надвинул на глаза свою соломенную шляпу. По-видимому, он был утомлен и как будто хотел вздремнуть. Ягненок, то есть прежний надоедливый и милый Ягненок, очень часто засыпал совсем неожиданно и в самых странных позах. Что же, этот новый Ягненок, во фланелевом костюме и бледно-зеленом галстуке, неужели он сохранил все свои прежние привычки? Или его разум вырос вместе с телом?
Этот вопрос горячо и серьезно обсуждался в нескольких шагах от спящего молодого человека.
— Нет, мне все-таки страшно, — говорила Антея. — Если он стал совсем большой, так он не захочет, чтобы мы смотрели за ним, а если он внутри остался еще ребенком, то как мы с ним управимся? А ведь скоро пора обедать.
— И орехов мы не набрали, — печально сказала Джейн.
— А ну тебя с твоими орехами! — поморщился Роберт. — Обедать — это другое дело. Нельзя ли пока привязать его к дереву? Мы пойдем пообедаем наскоро и вернемся.
— Да, хороший обед мы получим от Марты, если явимся без Ягненка! — сказал Кирилл. — Впрочем, то же самое будет, если мы приведем его таким, как сейчас. Я знаю, дчто во всем я виноват и незачем говорить мне об этом. Я отлично понимаю, что такому скверному человеку, как я, лучше и на свете не жить. Но сейчас дело не в том, а вот надо придумать, как нам быть с Ягненком.
— Давайте разбудим его, поведем в Рочестер и там купим чего-нибудь в кондитерской, — предложил Роберт.
— Поведем! — повторил Кирилл. — Попробуй, поведи! Все это, конечно, моя вина, я и не оправдываюсь, но только говорю вам, что если вы вздумаете повести этого молодого человека куда-нибудь за собой, то у вас ровным счетом ничего не выйдет. Ягненок всегда был избалованным и капризным, а теперь, когда он вдруг вырос, уж наверняка он стал сущим дьяволом. Вот увидите. Взгляните-ка на его губы!
— В таком случае, — сказал Роберт, — все равно уж: разбудим его и посмотрим, что он станет делать. Быть может, он сам поведет нас в кондитерскую, обедать-то все-таки надо.
Они бросили жребий, кому будить Ягненка. Эта задача выпала на долю Джейн. Сломав ветку жимолости, она тихонько пощекотала Ягненку нос.
— Ах, эти мухи! — пробормотал он спросонья и открыл глаза.
— А, ребята, вы еще здесь? — сказал он лениво. — Который же теперь час? Ведь вам, наверно, давно уже пора обедать.
— Да, пора, — подтвердил Роберт угрюмо.
— Так марш домой, — скомандовал взрослый Ягненок.
— А ты как же? — спросила Джейн.
— Я? А что, как вы думаете, отсюда до станции далеко? Я, пожалуй, поеду в город и позавтракаю в клубе.
Невыразимый страх напал на четверых детей: Ягненок один, без всякого надзора, поедет в город и будет завтракать в клубе! Да, пожалуй, останется еще там до вечера! А потом среди блеска и роскоши клубных зал его захватит закат солнца; и вот полусонное капризное, беспомощное дитя будет сидеть в огромном клубном кресле, окруженное растерявшимися лакеями, и жалобно звать: «Панти!». — Эта воображаемая картина растрогала Антею чуть не до слез.
— О, нет, Ягненочек, милый, этого не надо делать, — сказала она неосторожно.
Взрослый Ягненок нахмурился. Взгляд его, обращенный на старшую сестру, был полон укоризны.