Солнечный ветер выдувает вокруг нашей планетной системы гигантский пузырь — гелиосферу. Внутри неё — межпланетная среда, снаружи — уже межзвёздная. Именно межзвёздная среда представляет собою тот компонент Галактики, с которым Солнечная система контактирует непосредственно. Исследования пограничной зоны ведутся уже давно, в них, в частности, активно участвовали и советские космические аппараты, но это всё были косвенные исследования. А хочется и потрогать ту часть Галактики, что так близка к нам.
Близость эта относительная. С наветренной стороны, там, где поджимает её набегающий поток межзвёздного ветра, гелиосфера простирается на сотню астрономических единиц от Солнца. С подветренной — раза в два дальше. Межзвёздное вещество, сталкиваясь с гелиосферой, сминает межпланетное магнитное поле и формирует вокруг Солнечной системы магнитный щит. Заряженные частицы пробиться через него не могут, а вот нейтральные атомы пронзают заслон и долетают до внутренних областей системы. Здесь-то их и подстерегает IBEX. Кроме того, он отлавливает не только пришлые атомы, но и нейтральные атомы, образовавшиеся из ионов в самой пограничной области.
Одним из первых примечательных открытий IBEX, сделанных в первый же год работы, стало обнаружение сильной неоднородности траекторий нейтральных атомов в Солнечной системе. Выяснилось, что они прилетают преимущественно из довольно узкой полосы на небе, которая, по-видимому, отражает особенности структуры галактического магнитного поля в окрестностях Солнца.
Дальнейшие наблюдения показали, что «лента» — источник нейтральных атомов — со временем заметно меняется: снижается поток атомов, перераспределяются по ней наиболее активные пятна. Конечно, можно было предположить, что поток будет как-то варьироваться с циклом солнечной активности, но переменности на временах порядка нескольких месяцев никто не ожидал.
Новая порция результатов IBEX опубликована в февральском номере журнала Astrophysical Journal Supplement Series. По этим результатам в очередной раз уточнилась картина распределения вещества в окрестностях Солнечной системы. Вообще, согласно современным представлениям, межзвёздная среда Галактики разделена (условно) на три фазы: горячую (плотность порядка 0,001 частицы на куб. см, температура более миллиона К), тёплую (плотность порядка 0,1 частицы на куб. см, температура около 8000 К) и холодную (плотность выше 100 частиц на куб. см, температура ниже 100 К).
В целом Солнечная система пребывает в гигантской, поперечником в пару-тройку сотен парсеков, зоне горячей фазы — так называемом Местном пузыре. Внутри Местного пузыря попадаются отдельные островки тёплой фазы, и мы сейчас как раз пробираемся через небольшое межзвёздное облачко, температура которого составляет 5000-8000 К. Таких облачков в окрестностях Солнца несколько. Они носят обобщающее название Местного пуха (Local Fluff) и занимают объём поперечником около 30 парсек.
Происхождение Местного пузыря неясно. Со времён Винни-Пуха известно, что дыра — это нора, а нора — это кролик. Рождение подобных структур в нашей и других галактиках неизменно связывается со вспышками сверхновых — взрывами (вероятно, неоднократными), которые способны выжечь в межзвёздном газе такие гигантские каверны. А предсверхновая — массивная звезда — предполагает наличие скопления, поскольку такие звёзды не формируются поодиночке. Странно то, что в окрестностях Солнца нет скоплений, в которых могла бы вспыхнуть такая сверхновая. Ближайший подходящий вариант — ассоциация Скорпиона-Центавра, но она расположена на краю Местного пузыря, а не вблизи его центра, как можно было бы ожидать.
Другая неясность заключена в температуре газа Местного пузыря. Поначалу оценки, полученные из анализа мягкого рентгеновского фона, давали высокие значения в миллионы К, вполне приличествующие уважающей себя горячей фазе. Однако позже возникло подозрение, что по крайней мере часть рентгеновского фона рождается не в горячем пузыре, а в переходной области на границе Солнечной системы.
Стало быть, он на самом деле не такой уж горячий, с температурой, возможно, ниже миллиона К. Но если температура ниже, то и давление в пузыре ниже. Это означает, что он очень молод: низкое давление не даст ему долго сохраниться в виде распознаваемой структуры. Но молодость только усугубляет проблему происхождения. Если миллионов за десять-двадцать лет следы звезды, породившей Местный пузырь, могли затеряться, то объяснить их отсутствие уже через миллион лет затруднительно.