Вторая составляющая хорошего в ремесленном отношении фильма — это работа оператора, монтажеров, сценографов, постановщиков звука. Как я уже сказал, в «Белом тигре» все эти составляющие выдержаны на безупречной высоте, что, впрочем, и не мудрено при бюджете в 11 миллионов долларов. «Белый тигр», кстати, это еще и самый масштабный фильм в творческой биографии Шахназарова.
Итак, со «сделанностью» все понятно: фильм очень приятно смотреть именно в техническом отношении: постоянно получаешь удовольствие от всяких деталей и мелочей, которые от большинства зрителей, не помешанных на кинематографе, вообще ускользают. Зато не ускользает ощущение того, что ты смотришь кино категории А, при том, что кастинг актеров таковой не выдает (разве что Владимир Ильин из совершенно звездных, хотя все остальные актеры также отыгрывают на пять баллов).
Теперь самое, на мой взгляд, главное в «Белом тигре» — художественная идея («О чем он?»). Фильм Шахназарова о войне. Тысяча первый фильм о войне (если не десятитысячный). Еще один. И при этом — совершенно уникальный. То есть абсолютно, ибо второго такого фильма о войне я даже и не знаю. Речь идет плоскости, в которой война представлена. Грань здесь очень тонкая, поэтому хочу заострить внимание читателей именно на этом моменте. После первых 15 минут фильма, когда становится ясна фабула и в принципе уже понятно, о чем пойдет дальше рассказ, в голове вспыхивает реминисценция, способная мигом уничтожить все удовольствие от просмотра. Вернее, две реминисценции. Первая: Шахназаров собирается поведать нам очередной перифраз мифа о Летучем Голландце (Моби Дике, Всаднике без головы — вариативный ряд можно продолжить чуть ли не до бесконечности). Вторая: не приведи господи, но все это действо вот-вот может скатиться к так называемому «American Approach», излюбленной манере голливудского кинематографа представлять грандиозные исторические события через единичную судьбу (тут тоже вариативный ряд огромен — от Солдата Райана до последнего опуса того же режиссера о боевом коне).
И дальше случается маленькое чудо: несколькими тонкими штрихами Шахназаров (на мой взгляд просто гениально) отметает все опасения о похожести и дает понять, что его кино будет о другом, да и все будет в нем совершенно иначе, не так как у предшественников. Я сознательно не называю все эти тонкости своими именами, потому что не хочу испортить тем, кто еще не смотрел «Белого тигра» удовольствия от просмотра (вообще считаю, что спойлеры в кинорецензии — это запредельная снобская подлость, которая на самом деле свидетельствует лишь о бездарности рецензента). К тому же не сомневаюсь, что любой внимательный зритель и сам без труда обнаружит эти самые штрихи, которыми режиссер сходу помещает свою картину в уникальный культурологический ряд.
Одним словом, не будет в «Белом тигре» ни спасения рядового Райана. Хотя и будет чуточку погони за Белым Китом, да и то — не сюжетно, а на очень высоком метафизическом уровне: в смысле, что если Моби Дик у Мелвилла — это определенный первичный дух материи, то Белый Тигр у Шахназарова — это тоже первичный дух, но только уже нации!
Вот мы и подходим к самому сокровенному: Карен Шахназаров сумел первым в истории мирового кинематографа взглянуть на Вторую Мировую войну как на противостояние национального духа! В прямом — то есть воплощенном в живые персонажи и в сюжет! — смысле этого слова. Вся интрига «Белого тигра» — это борьба немецкого и русского национального духа. По всем фронтам: на уровне исторической миссии, на уровне реализации эгрегора, на уровне национальной мифологии! Как только вы осознаете, ЧТО вам на самом деле показывают на экране, вы на мгновение даже теряете дар речи. Потрясение от того, на какие глубины покусился Карен Шахназаров, колоссально.
Другое дело, как режиссер справился со столь амбициозной задачей. Если коротко: вполне достойно справился. Гораздо достойнее, чем пятнадцатью годами ранее Эльдар Рязанов обошелся с метафизикой Смерти в «Забытой мелодии для флейты» (этот жуткий провал я описал в первой своей кинорецензии, которая в 1989 году была опубликована в журнале «Кодры» :). У Шахназарова многие мысли воплощены не в художественной образности, а в чистой тенденции и это, конечно, не есть хорошо. В идеале любые идеи режиссер (и писатель) обязан передавать на уровне именно образа, а не вкладывать их в виде прямых сентенций в уста героев, пусть даже и эпизодических. В «Белом тигре» вся суть немецкого духа раскрыта немного грубо и в лоб — через два, никак не связанных с основным сюжетом, эпизода: комментарий о клубнике в сливках фельмаршала Вильгельма Кейтеля и заключительный монолог Адольфа Гитлера, который сам по себе потрясает, наверное, даже сильнее, чем книги Дэвида Ирвинга. Пожалуйста, обратите внимание на оба этих эпизода, когда будете просматривать «Белого тигра» — для понимания немецкой духовности и немецкого мессианства они важнее всех учебников по истории, какие только были изданы где-либо.