А ведь я больше не боюсь огня... Куда страшнее лед цвета платины и ртути.
- Юленька? - я обернулась на голос Виталины. - Разрешите, я провожу... Мне хочется возразить, сказать, что я не голодна и хочу спать, но неизвестность убивает сильнее возможной перспективы отблагодарить благодетеля сегодняшней же ночью. Каким бы тяжелым ни был предстоящий разговор, я должна хотя бы постараться выдержать все до конца... В комнате появился большой вазон, в который поместили букет из белых голландских роз. Орхидеи я уже возненавидела. Наверное, скоро у меня начнется фобия на все цветы...
Стол накрыт на террасе с видом на море. Александр с Денисом что-то обсуждают, разглядывая на экране планшета, со стороны похожи на друзей-приятелей, и уж никак не на подчиненного и руководителя. Он переоделся. Светло-синяя рубашка с коротким рукавом, светлые брюки, сейчас этот мужчина больше похож на члена престижного яхт-клуба, а не на итальянского мафиози. Такими их любят показывать в сериалах. Разговор моментально прерывается, стоит им заметить меня. Нет никакой угрозы или сосредоточенности в его задумчиво-теплых зеленых глазах, взгляд похож на порыв морского бриза, который - я либо схожу с ума, либо это страховочные тросы психики - подхватывает туманные завихрения сгустившейся паники, и, лишенные гравитации, они опадают невидимой пылью у ног. Остается только нерушимая уязвимость, этот человек, наверное, мог бы избавить и от нее тоже... Только вряд ли это входит в его намерения.
- Я поеду, - поспешно прощается водитель. Александр смотрит только на меня, слегка прищурив умные глаза, гипнотизируя, внушая необходимую ему одному программу, которую легко понять, не обладая экстрасенсорными навыками. Никакого страха. Ничего из того, что ты нарисовала в своем воображении. И вообще, отвыкай бояться и напрягать плечи, когда я рядом!
Мне сложно разобрать интонацию последнего внушения. Закрученный реверс, завуалированный вызов либо спокойное пожелание, пока еще не приказ, новообретенного хозяина?
- Денис, будь здесь не позднее девяти часов. Пока можешь быть свободен, - я не сразу понимаю, что водитель кивком головы попрощался со мной, моя реакция запоздала. Впрочем, это волнует сейчас меньше всего. Я нервничаю, не знаю, куда деть руки, сжимаю их в кулачки, словно это может сделать неуязвимой в присутствии Александра, молча наблюдаю, как он отодвигает один из стульев, приглашая сесть. Галантность у него в крови. Наверное, он будет так же вежлив, когда попросит опуститься на колени и сделать ему хорошо, в скором времени!
- Ты чего-то боишься, Юля?
Я ведь держалась. Если бы не выскользнувшая из пальцев вилка, возможно, этот вопрос не прозвучал бы вовсе. Набор столовых приборов минимален, базовые знания об этикете имеются, но ладони взмокли. И жара здесь совершенно ни при чем. Это чудо, что его присутствие напротив, в метре, не лишило аппетита и способности соображать.
- Немного. - Понимание в его глазах режет всколыхнувшимся протестом, и я поспешно поясняю: - Меня ведь хотели убить... Кстати, кто?
Попытка избежать ответа на щекотливый вопрос просчитана, но негласно принята. Я не вздрагиваю, только сжимаюсь, когда он поднимается, чтобы наполнить мой бокал золотистым вином из обернутой алой салфеткой бутылки.
- Вряд ли имя этого человека тебе что-то скажет. - Делаю поспешный глоток из бокала, чтобы скрыть замешательство. - Если я тебе скажу, что через сутки твоей жизни не будет угрожать абсолютно ничего, ответ тебя удовлетворит?
Удовлетворит? Может, эта долбаная оговорка по Фрейду? Черт возьми, Юля, не будь параноиком!
- Вполне. - Мой голос дрожит, но я этого не замечаю. - У вас очень красивый дом.
- Тебе понравилась комната? - только отрывисто киваю. - Но этот дом мне не принадлежит, я арендую его на весь летний период. Пришлось продать недвижимость в Крыму, так как я чаще всего бываю в Европе.
- Так вы тут не живете? - разговор плавно переходит в русло почти светской беседы, по крайней мере, я готова и дальше так полагать... или заблуждаться.
- Нет. В июле здесь жил мой сын с друзьями, он недавно вернулся во Францию.
Я изумлена. Странно, не думала, что смогу испытывать иные эмоции, кроме паники и страха перед этим харизматичным мужчиной с проницательным взглядом.
- Ваш сын? Он взрослый?
- В ноябре ему исполнится восемнадцать лет.
Кажется, даже улыбаюсь, сдержав вздох облегчения. Дети. Сын. О его семейном положении я не задумывалась, да и спрашивать не намерена. Просто чудо, как наличие детей у человека, пугавшего до безумия, успокаивает расшатанные нервы. Конечно, это вряд ли может что-то значить, но от одного факта становится спокойнее. Парадокс! Святая вера в то, что человек, у которого есть дети, никогда не сможет причинить вреда. Да и разница в возрасте у меня с его ребенком - неполные два года.