Да не убоюсь я зла.
Псалом 1 (возраст - от первых воспоминаний до 17 лет).
Каждый вечер, ложась в постель и закрывая глаза, я начинаю думать о своей жизни. Кинолента образов и воспоминаний заполняет мою голову.
Первое и самое жуткое, для меня, воспоминание, это слова старой морщинистой цыганка, одетой в потертый синий балахон. Мне было всего пять лет, когда ее ссохшиеся крючковатые пальцы взяли мою детскую рученку и ее хриплый голос врезался в мой мозг.
- Горе всем, кто обидит это дитя. Он нас всех погубит.
Пару часов спустя, ее увезли на скорой помощи с сердечный приступим. Умерла по дороге в больницу.
Следующие, что сразу приходит в голову, после ее слов – это образ мальчика по имени Рома. Мне было шесть, когда я сидел на лавочке в парке, неподалеку от дома и играл роботами, которых мне подарили родители на прошлый день рождения. Соседский мальчик – Рома, которому было восемь лет, подошел ко мне и молча отнял у меня игрушки.
- Верни! – Закричал я, вскочив с лавочки.
- А то что? – Засмеялся он и отвесил мне такого оплеуха, что я упал на траву. – Тебе Куклами Барби играть надо, а не роботами!
Я не помню, какие эмоции были у меня. Не помню, о чем я думал. Я был бессилен. Лежал в траве и плакал, то ли от боли, то ли от этого бессилия.
- Дурацкие игрушки! – Огорченно выкрикнул Рома и бросил моих роботов в меня. Ударившись об мои ноги, они отскочили в траву, а обидчик развернулся и ушел. Я нашел свои игрушки. У одного робота оторвалась рука. Я снова заплакал.
Неожиданно подул такой холодный ветер, что несмотря на палящее июльское солнце, мое детское тело охватил озноб. Холод был таким сильным, что моя кожа начала белеть. Я хотел вскочить и убежать домой, но мои ноги словно застыли. Я не мог ими даже пошевелить. Я сидел в траве и замерзал. Дул сильный ветер, но листья на деревьях не шелохались, словно их сковал тот же холод, что и меня.
Я попытался позвать на помощь, открыл рот, но все тщетно. Я кричал, снова кричал, но в ушах слышал только нарастающей звон. Все происходило, словно в страшном неконтролируемом сне.
Тут я увидел, что на лавке, неподалеку от меня сидит старик. Он откинулся на спинку, в руках тонкая красная трость. Одет в черное пальто. Черты лица настолько размыты, что их невозможно рассмотреть. Словно их нет вообще.
Я уставился на него. В этот момент он медленно повернул голову в мою сторону. На его бледном лице горели лишь два, пылающих огнем глаза.
- Садись ко мне. – Сказал он, но пятнышко рта даже не пошевелилось. Мой мозг не сразу сообразил, что эти слова я слышал в своей голове.
- Но я не могу даже встать, - прошептал я в ответ. Мое тело пронзило тысячей игл. Мильоны стальных игл пронзили мое сердце. Мой мозг словно взорвался, когда он сказал мне.
- Ой, а ты ведь итак на лавке.
Я и вправду внезапно оказался на лавке. Далее у нас был долгий разговор. Я до сих пор вспоминаю лишь отдельные части разговора. Даже сейчас мне кажется, что тот старик самый близкий для меня человек. Не понимаю почему, но я это чувствовал.
Несколько часов спустя, меня нашли в траве, без сознания.
Позже мне рассказали, что в тот же день, соседского мальчишку Рому сбил автобус, когда он возвращался домой. Я не понимал почему, но в глубине моей детской души осел маленький камешек вины. Несколько дней подряд родители убивали мне в голову, чтобы я не приближался к проезжей части без взрослых. Месяц спустя все забылось.
Ровно семь лет все шло прекрасно. Мои родители были довольно богаты и поэтому растили меня избалованным женоподобным существом. Они не в чем не отказывали мне. Игрушки. Приставки. Велосипеды. Прочая ерунда.
Я учился в седьмом классе одной из самых элитных школ города. Лучшие преподаватели, репетиторы, учителя иностранных языков, личный тренер по игре в теннис. Родители пророчили мне великое будущее, что я должен изменить будущее, как это сделали да Винчи и Никола Тесла. Теперь я понимаю, что в чем-то они были правы по поводу моего будущего. Хотя учёба меня абсолютно не интересовала, мне казалось, что я уже знаю все новые темы, по всем предметам. Родился я что ли с этими знаниями?
Учителем физики у меня была очень строгая тётка, которую все называли Маргарита Вениаминовна. Она была помешана на дисциплине. На ее уроках нельзя было даже пошевелиться, чтобы не получить замечание. И вот как-то на уроке я погрузился в свои мысли, глядя в окно на падающие снежинки. Размышлял о том, как устроен мир и прочей подобной ерунде. Я так увлёкся цепочками своих мыслей, что не заметил, как физичка оказалась возле меня. Я вернулся к реальности, когда пластиковая указка прилетела мне в плечо. Боль пронзила все мое тело. Я завопил, схватившись за место удара
- Будешь знать, как летать в облаках.
Только и сказала училка, возвращаясь к доске с довольным видом победителя.
Этот случай стёрся бы из моей памяти, если бы на следующий день не отметили урок физики. А потом все узнали, что вечером Маргарита Вениаминовна погибла. Вечером, в тот самый день, когда она ударила меня указкой, она пошла принимать ванну. Каким-то образом провод от электрического водонагревателя оторвался и упал в воду. По законам физики, вода отличный проводник тока. Из-за того, что обогреватель был подключен не через счётчик с предохранителем и рубильником, а в обход, чтобы платить меньше за электричество. 380 вольт. Вода в ванной выкипела, а Маргариту Вениаминовну хоронили в закрытом гробу. Видел Бог – я не желал физичке зла.
Через несколько дней меня с родителями вызвали в отделение полиции. Копы предположили, что это я залез в окно к Марго и увидев ее в ванной, вырвал и бросил в воду провод, находящийся под напряжением. Мол, я таким образом расквитался за обиду, причиненную мне публично перед всем классом. Но у меня на тот вечер было железное алиби – семейный поход на спектакль «Портрет Дориана Грея».
- Просто поймите нас, дети в его возрасте очень агрессивны, и не осознают последствия своих действий, - начал оправдываться следователь, после тот, как отец показал наши билеты.
- Мы вас прекрасно понимаем. Всего доброго! - сказал в ответ глава нашей семьи, когда мы уходили.
- Мы должны проверять любые версии.
- Почему они вызвали на допрос именно тебя? – Строго спросила мать, когда мы сели в наш минивэн. В тот момент мне было стыдно признаться, что я получил получил ткацкой, зато, что я «летал в облаках», а не за то, что открыл учебник не на той странице, как я сказал тогда дома.
- Успокойся, дорогая. Это всего лишь формальность. - Отец пытался успокоить мать, заводя машину.
- Мы вкладываем огромные деньги в твое образование, а у тебя возникают конфликты с учителями. Как это вообще понимать?
Мать впервые повышала голос на меня. Слезы выступили на глазах. Я хотел вжаться в сиденье, мечтая превратиться в обшивку. Мать не унималась, продолжала орать, даже, когда мы выехали на автостраду, чтобы ехать домой.
- Сопляк, ты будешь наказан. Никакого свободного времени. Никаких твоих книжек про чертовщину всякую. Сегодня же выброшу.
Мир в моих глазах рушится со скоростью карточного домика. Раз и он рухнул. Руки отца дрожали, вцепившись в руль.
- Милая, пристегнись, - пробормотал отец, но мама его не слушала и продолжала на меня кричать.
Слезы заливали мне глаза. Я не мог их контролировать. Они телки сами по себе. Я плакал. Она орала. Отец молчал.