– Нам пришлось ждать девяносто дней, пока решение об усыновлении вступит в окончательную силу, – объяснила мама, а Грейс впервые заметила, что соломинка в ее бокале с холодным чаем изжевана в клочья. – Мы не хотели потерять тебя сразу после того, как обрели.
Грейс поняла, что имела в виду мама. Теперь-то она знает, каково это: что-то потерять и что-то обрести, лишиться одного и найти совсем другое. Грейс знает, как крепко будет держаться за все, что у нее есть, за брата и сестру, которые пришли в ее жизнь. Место в сердце, принадлежавшее Персик, до сих пор пустует, до сих пор саднит болью, но теперь там же, в сердце, появились другие уголки, наполненные любовью, и благодаря им Грейс снова чувствует себя целой.
Каждую ночь она шлет тихую благодарность Мелиссе за выбор этих двоих ее родителями.
Грейс не видела Макса уже несколько месяцев, не видела и ничего о нем не слышала. Мысли о Максе все еще ранят, хотя по большей части Грейс не чувствует к нему ничего, кроме жалости. Она часто думает, что сказала бы ему при встрече. Порой в ванной комнате произносит жаркие речи о том, как «однажды она придет к тебе с вопросами, и тогда ты все ей объяснишь, так что прибереги свои извинения для нее. Мне они не нужны, а вот тебе еще ой как захочется получить прощение». Иногда Грейс плачет, иногда злится, но в основном ей просто хорошо от того, что она отпустила Макса и больше не живет прошлым, а двигается дальше.
Грейс сидит в автомобиле и смотрит на зеленый парк. Снова жужжит телефон. Эсэмэска от Майи.
Удачи!
– и рядом два значка: поднятые вверх большие пальцы.
Следом приходит сообщение от Хоакина:
Да, удачи тебе! Потом набери нас.
Обязательно,
– пишет Грейс. Руки у нее слегка дрожат, пальцы не попадают на нужные клавиши. Она отсылает брату и сестре три сердечка и выходит из машины. Торопливо вытирает вспотевшие ладони о джинсы, на ватных ногах бредет к парку. С погодой сегодня явно повезло. Кажется, она никогда не видела неба такой синевы.
Парк довольно большой, однако Грейс издалека замечает Дэниэла и Каталину. Каталина машет ей рукой. Как только расстояние между ними сокращается, Каталина подбегает к ней и стискивает в объятьях.
– Грейс, как я рада, что ты пришла! – восклицает она.
Грейс обнимает Каталину в ответ. Счастье, что у Персик есть кто-то, кто вот так же обнимает ее каждый день.
– Спасибо, – отзывается Грейс. – Извини, я ужасно волнуюсь.
Улыбка Каталины согревает теплом.
– Это понятно, – говорит она, – но волнуешься ты зря.
Грейс набирает полную грудь воздуха, медленно его выпускает, кивает. Дэниэл сидит на траве чуть поодаль и лепечет что-то ласковое. Заслышав голос Грейс, он оборачивается и встает.
Сначала Грейс видит волосики на ее затылке – темно-каштановые кудряшки – и лучи солнца, пробившиеся сквозь листву и танцующие на ее плечах. На ней крохотное платьице в бело-синюю клетку и маленький белый джемпер. С этого ракурса Грейс различает Майины глаза, нос и подбородок Хоакина, волосы Мелиссы. Собирается с духом, находит в себе силы заговорить.
– Милли? – окликает она.
Персик поворачивает головку.
Видит Грейс.
И улыбается.
Благодарности
Как всегда, выражаю огромную благодарность моей семье, которая поддерживала меня все время, пока я писала эту книгу. Спасибо за вашу стойкость. С меня кофе.
Спасибо моему агенту, Лизе Грубке, за подробный разбор всех глав, включая и плохие. Порой ее вера в то, что когда-нибудь я все-таки закончу этот роман, служила мне светом в темном туннеле, и я навеки благодарна ей за все, что она делала: перечитывала каждую страницу, комментировала и давала советы, отвечала на мои электронные письма, полные отчаяния. Спасибо за то, что в последние десять лет ты была моей соучастницей.
Замысел этой истории пришел мне в голову, когда я сидела в машине на парковке перед супермаркетом «Костко». Я тут же отправила сумбурное письмо моему редактору, Кристен Петтит. «Я в восторге от этой идеи. Просто. В восторге», – ответила Кристен. Тогда мы еще не предполагали, что пройдет целый год, прежде чем случайная идея превратится в связное повествование, однако Кристен была со мной рядом от начала до конца, в том числе когда я потеряла сюжетную нить и мне пришлось все распускать (в этом месте подразумевался каламбур), а потом начинать заново. Спасибо, что поддержала, что дала время и позвонила перед Рождеством – просто узнать, как я. Я должна тебе гораздо больше, чем просто кофе.