— Я ждал её больше ста лет, Долхмин. Только её одну.
— Знаешь, я искренне надеюсь, что всё это зашло не слишком далеко.
— Она ведь ещё совсем ребёнок, думаешь, я мог бы...
— Её мать требует нанесения клейма.
— Что? — Аншари побелел и схватился рукой за кресло, на котором недавно сидел.
— Либо ты ставишь клеймо, которое не позволяет тебе прикасаться к девочке, либо…
— Договаривай, что уж теперь.
— Тебя уволят из академии с позором. И изгонят из гильдии.
— Вот как. Но хоть ты понимаешь, чего мне будет это стоить? Наши с ней судьбы связаны, такая жертва будет подобна вечным мучениям в аду.
— Я не буду врать: не понимаю, что ты чувствуешь. Мою жену ты помнишь, и если бы кто-то в своё время сделал мне подобное предложение, то спас бы меня от десятков лет мучений. Ты подумай вот о чём: если легенда не врёт, то у тебя — и у неё — будет вечная жизнь. А если ты не поставишь этого клейма, то обречёшь себя на жалкое существование безработного мага. И, после краткого общения с её матерью, могу тебя заверить — она скорее отречётся от дочери, чем позволит тебе стать частью своей семьи. Вы оба будете выброшены на улицу без средств к существованию. Ты этого хочешь?
— Лучше краткая и тяжёлая жизнь рядом с ней, чем вечность мучений, — с жаром ответил Аншари.
— А её ты спросил? И вообще, как считаешь, восемнадцатилетний ребёнок способен принимать подобные решения? Если она влюблена, то рациональность и вдумчивость явно не преобладают в процессе мышления.
— Ты предлагаешь бросить её?
— Я предлагаю тебе решить раз и навсегда, что для тебя важнее — её счастье и благополучие, или твои желания.
— Ты не понимаешь, Долх, это не просто желания! Не прихоть! Это судьба, единственно верный путь!
Директор устало зажал переносицу пальцами и раздражённо вздохнул.
— Я не хочу объяснять тебе, как сильно это отразится на репутации академии, если уже не отразилось. Ты ведь и сам всё понимаешь. Я даю тебе срок в одну неделю — думай, как поступить. Надеюсь, что разум всё же возьмёт верх.
* * *
Изоляция. Подумать только. Тиниара громко топнула ногой и сжала кулаки. Будто она мало времени провела в одиночестве. И к чему теперь будет сводиться её обучение? К медитации и общению с Аншари? Маловероятно, что лекции станут читать для одного студента. Она вылетела в сад как была, в тонком платье, и даже не обращала внимания на холод и кружащий в воздухе первый снег. Листья, припорошённые белым, громко шуршали под ногами, пока она металась туда и обратно вдоль тропинки. Приблизившегося к ней парня девушка заметила, лишь когда он подошёл совсем близко, и замерла, неуверенно глядя в его лицо. По щеке скользнула слезинка, и Эрик раскинул руки, показывая, что хочет её утешить. Тин сомневалась всего пару мгновений, а потом бросилась вперёд, растворяясь в тепле его тела и только сейчас понимая, что успела замёрзнуть.
— Кто тебя так разозлил, малышка? — шепнул он ей на ухо, от чего перехватило дыхание.
— Директор хочет держать меня под замком. Говорит, что пытается защитить студентов.
— Я не позволю ему, — мрачно заверил её принц. — Никому не позволю тебя обидеть.
— Но этого мало, Эрик. Я должна контролировать свой дар, чтобы стать сильнее, чтобы никто больше не посмел указывать мне, как жить. Что мне придётся сделать?
— О чём ты? — спросил Эрикиль, и на губах дарийца заиграла зловещая улыбка. Тиниара не могла её увидеть, она уткнулась лицом в плечо парня, крепко цепляясь пальцами за его одежду.
— Во дворце. Что я должна сделать, чтобы ты оставил мне амулет навсегда?
— Ничего сложного, обещаю. Я никогда не причиню тебе вреда. Моя просьба отнимет у тебя не больше двадцати минут. Но сейчас я не могу объяснить, понимаешь...
— Я согласна, — перебила его Тин. — Когда мы поедем?
— Украду тебя сегодня ночью, — весело рассмеялся Эрикиль.
* * *
Вечером Тиниара сидела в своей комнате одетая в дорожное платье и ждала Эрикиля. Грету от неё отселили, поэтому поделиться своими переживаниями было не с кем. Может, и к лучшему — ни к чему посвящать в такие вещи друзей, и когда Грету спросят о том, где она, ей не придётся врать. В дверь постучали, Тин вскочила и побежала открывать. Сердце бешено колотилось в груди, руки тряслись, но, когда она распахнула дверь на пороге был вовсе не Эрик.
— Дилиан? — удивилась она, а парень невесело рассмеялся.
— Смотрю, ты совсем не меня ждала. Дай войду, пока меня не заметили.
Тин машинально отступила в сторону, пропуская его, хотя понимала, что делать этого нельзя. Что подумает Эрик, если застанет его здесь? Дил тем временем прошёл внутрь комнаты и сел за стол спиной к ней. Тиниара прикрыла дверь, и лишь тогда он, не оборачиваясь, спросил:
— Куда собралась?
— Мне нужно уехать.
— А я думал, директор запретил тебе уезжать.
— Он не вправе держать меня под замком, тебе так не кажется? Я свободный человек, и могу уехать, когда захочу.
— Тогда почему ты делаешь это тайком среди ночи? — спросил парень, обернулся и обиженно на неё посмотрел. — Почему даже не подумала попрощаться со мной? Неужели я не заслужил такого простого вежливого жеста?
— Я не понимаю, к чему всё это, Дил?
— Ты ведь с ним уезжаешь? Скажи, ты не смогла простить меня за проникновение в твои сны, а ему простила измену? Неужели эти проступки сопоставимы? Неужели ты считаешь, что он лучше меня?
— Дело не в нём, — возразила Тин.
— Нет? А в ком? Во мне? Или, может, в тебе? Объясни мне, потому что я правда очень хочу понять.
— Я не знаю, Дил.
— Чего ты не знаешь? Того, что собираешься сбежать с парнем? Того, что это сделает с твоей репутацией? О тебе и так много слухов ходило, ты решила их подтвердить?
— Прекрати, — всхлипнула Тин. Господи, как же было обидно. Издевательства других она могла вытерпеть, но Дилиан — это выше сил. Парень увидел слёзы, текущие по её щекам, вскочил со стула и подбежал к Тиниаре.
— Останься здесь, Тин. Не убегай с ним. Я знаю, тут тяжело, и тебе кажется, что это несправедливо, но ты всё переживёшь. Справишься. А я буду рядом. Останься со мной, — Дил обхватил её лицо руками, прижался губами ко лбу девушки. Его голос дрожал, ладони были чуть влажными от волнения. Он тяжело дышал, и Тиниара трепетала от его близости. Боги, как ей хотелось остаться.
— Я не могу, — прошептала Тин. Дил отстранился, вновь от неё отворачиваясь.
— Ты хоть любишь его?
— Я не знаю.
— И готова сломать свою жизнь, хотя ни в чём не уверена?
— Я уезжаю не из-за чувств, Дил. У меня есть другая причина. Пока не могу объяснить.
— Деньги? — Дилиан обернулся, в глазах мелькнуло что-то... Презрение? Тин залепила ему пощёчину, и в тишине звук удара был просто оглушительным.
— Пошёл вон, — прошептала она. Парень неуверенно кивнул и двинулся к двери. На пороге он обернулся, словно хотел что-то сказать. А может, ждал, что она скажет. Но никто так и не нарушил воцарившееся молчание.
3.05
Эрик забрал её очень поздно. Тин уже успела поплакать и успокоиться, хотя её мрачное настроение от внимания принца не ускользнуло. Расспрашивать он не стал. Подумал, что не время, а может не хотел знать ничего лишнего, ведь ехать она не отказалась. Тин себе в голове так много предположений строила: что он её замуж позовёт, что семье представить хочет, даже что попросит перенести тело матери на её родину. Но всё это выглядело жуть каким неправдоподобным. И вот сейчас неведение начинало её беспокоить, хотя отказываться было уже поздно. Да и не отказалась бы — альтернатива-то взаперти сидеть целыми днями. Если всё будет так, как обещал принц, уже завтра она сможет без всякого обучения управлять своим даром. Работу выгодную найдёт и бед знать будет, и родителям за академию платить не придётся. Это и так их вымотало — экономят на всём и на работе пропадают целыми днями. Тиниаре очень хотелось их освободить.