– Единственное, что ты должен понимать, – заканчиваю я, – ты самый лучший мой друг на свете. Но я хочу большего, гораздо большего: хочу всего тебя.
На сей раз Лоан поднимает веки. Его сапфировые глаза встречаются с моими, и я умираю в первый раз – от тяжести его взгляда. Они беззастенчиво разглядывают меня, оценивают. Я стою на месте, мои руки обмякли, дыхание сбилось, в висках стучит.
Лоан по-прежнему не реагирует. А потом говорит низким и хриплым голосом:
– Я больше не злюсь на тебя за Люси… Ты ни в чем не была виновата. Это я ошибался.
Трагически повисает тишина, будто тридцать секунд назад я не излила свою душу прямо на пол лифтовой кабины. Это все, что он может сказать? Ладно, я рада, что он больше на меня не злится, но на вот это все мне плевать!
– Я знаю, что много чего сказала, но ты вообще услышал ту часть, где я сказала, что влюблена в тебя? Если нет, могу повторить.
Лоан улыбается, но кажется, будто эта улыбка у него вырвалась случайно, а на самом деле он хотел сдержаться. Он мягко качает головой, не отрывая от меня взгляда. В эту самую секунду мне кажется, что он будто тоже говорит мне: «Я люблю тебя».
– Я услышал… Только это и услышал.
Я не обращаю внимания на сердце, выпрыгивающее из груди, и киваю. Ожидая его ответа, я чувствую себя идиоткой. Кстати, он вообще знает, какая у него роль? Стоило дать ему сценарий, чтобы он хотя бы выучил свои реплики. Нет, ну правда, потому что сейчас происходит какой-то отстой.
– И?.. – подталкиваю его я, все менее и менее уверенная. – По идее сейчас ты должен взять меня за руки, поцеловать и сказать, что я просто восхитительна…
В его темных глазах мелькает какая-то вспышка. Я вижу, как он поджимает губы, а затем подходит опасно близко. И вдруг раздается лифтовый «динь!» и открываются двери, а за ними стоит, нетерпеливо переминаясь, Зои.
Пойманные с поличным, мы с Лоаном смотрим на нее. Кажется, сегодня боги против меня.
– Простите, у вас тут проходит пижамная вечеринка в лифте, на которую меня не позвали? – спрашивает моя лучшая подруга, выгибая бровь.
– Как ты открыла двери? – удивляюсь я, чувствуя, как горят щеки.
Лоан, в свою очередь, хранит молчание. Зои смотрит на меня как на сумасшедшую.
– Нажала на кнопку, Эйнштейн.
– А… Он застрял…
Она чертовски медленно кивает, и я понимаю, что она мне не верит. Какой смысл что-то объяснять? Я протягиваю ей пакеты, и она быстро их берет.
– А ты не спешила. Кстати, ты не сказала, что собираешься завтра надеть?
Мы поднимаемся по лестнице, и Зои болтает за всех нас. Мы с Лоаном делаем вид, что все как обычно, будто я и не призналась ему только что в любви. Я очень кратко отвечаю Зои, спиной чувствуя взгляд Лоана. Сцена признания прошла не совсем так, как я представляла…
Он по-прежнему не сказал мне, что обо всем этом думает, любит ли он меня или хочет остаться друзьями. И, должна признать, я начинаю паниковать по поводу последнего.
– Угадай, что произошло! – говорит Зои Джейсону, когда мы заходим в квартиру.
Воспользовавшись тем, что Зои накрывает на стол, я подкрадываюсь к Лоану, снимающему пальто. Он напрягается, когда я беру его за руку.
– Слушай, знаешь, ты… ты не обязан отвечать мне сейчас.
– Виолетта…
– Я серьезно, – вру я, – сегодня мы поужинаем с друзьями, а завтра рано утром я иду на собеседование. У тебя будет полно времени, чтобы ответить мне. Хорошо?
Он смотрит на меня, и, не понимая выражения его лица, на мгновение я пугаюсь, что спутала его привязанность ко мне с любовью. И если это так, то я не хочу, чтобы он разрушил все мои надежды перед самым важным интервью в моей жизни.
– Хорошо, – соглашается он, целуя меня в лоб.
Я киваю и возвращаюсь в гостиную, где мы в прекрасном настроении ужинаем. Но я иногда поглядываю на него и понимаю: что-то не так.
Как будто он ищет способ, как ему выбраться из этой передряги.
36. Наши дни
Виолетта
Вот и наступил день икс. День моего собеседования, которого я ждала несколько месяцев, а то и вовсе всю жизнь. Я знаю, что это не такое уж и великое дело, но оно много для меня значит. Если меня возьмут на стажировку и я произведу хорошее впечатление, меня могут оставить.
Вчера Джейсон и Зои остались у нас с ночевкой. И поскольку Лоан рано ушел на работу, когда я еще спала, они предложили меня подбросить.
Когда я крашусь, в моей голове проносятся давние слова Лоана: «Уверен, ты всех порвешь». Он сказал это после того, как вернулся с Бали, когда мы заснули в объятиях друг друга. Целую вечность назад.