Я вздохнула и положила на его тарелку еще кусок пирога.
– Через три дня ожидается званый вечер у губернатора, – вершитель заправил салфетку за воротник и откинулся на высокую спинку стула. – Как ты догадываешься, на таких вечерах творится политика и денежные дела, заключаются все значительные договоренности. Будет весь цвет здешнего общества, и не только здешнего. Все воротилы легальной и нелегальной торговли с обеих сторон пролива. Разумеется, тебе надо там присутствовать: считай это первым экзаменом. К тому же, ожидается, что я буду с дамой: мой якобы роман с молодой владелицей торговой точки ни для кого не секрет… У тебя найдется, что надеть?.. То самое платье с открытыми плечами, в котором я увидел тебя в прошлый раз? Прекрасно, надень его. Общество останется довольно моим вкусом. И да, ведьма... Постарайся ведьмой и выглядеть: здесь таких уважают, если ты заметила.
***
– Господи, как они там? Что у них? – вздохнула Порпорина, подсаживаясь к костру рядом с нами.
– У них дождь, – ответила я, не открывая глаз. – Ливень принесло с большого моря, но он не дойдет до нас… Вертушка вращается перед огнем – две секунды или пять секунд…
– Что?.. Что ты такое говоришь?!
Я вынырнула из сна, как из омута, – задремала сидя, пригревшись у костра, бывает. Магда держала руку на моем плече, и в глазах ее был немой вопрос. Чуть поодаль в свете огня блестела еще одна пара глаз – огромные черные очи певуньи: в них был страх и безумная надежда.
Я снова закрыла глаза. Днем – ладно, но ночью… Век бы на тебя не глядеть!
***
– А вот теперь, джентльмены, – говорил в это время смотритель маяка по ту сторону Рукава, – я поставлю перед моим фонарем другую вертушечку – с лопастями из пергамента, натянутого на деревянные рамки… Глядите, она крутится в два раза быстрее, а вращает ее тепло фонаря. Теперь с маяка всем будет виден короткий проблеск, который для знающих людей означает «пассажиры ждут транспорта». Хорошо я выдумал, верно?.. Да сядьте к огню поближе, вы совсем вымокли… Обижаете, какой джин? Я такую пакость если и держу, то дорогих гостей точно не угощаю. У меня для вас припасен добрый ром из колоний. Вот, держите. Ей-ей, стаканчик его не хуже, чем грелка за пазуху.
Трое мужчин сидели в убогой комнатушке с единственным большим окном, в проеме которого горела огромная, чуть не с ведро, масляная лампа. Точнее, сидели двое: мой господин рыцарь и его верный слуга Карел, тогда как третий – седоватый стриженный накоротко мужчина в потрепанном флотском мундире – подкладывал дрова в печку, не переставая говорить.
На небольшом столике вроде походного теснились несколько бутылок, стаканов и кубков. Карел, разумеется, выражал им всяческое почтение, а потому глядел малость повеселее, чем господин рыцарь.
Тем не менее, первый тревожный вопрос задал именно Карел.
– Знать бы, как они там? – он вздохнул, опрокинул в себя содержимое стакана и перекрестился.
– Я точно знаю одно, – задумчиво произнес граф, – с тех пор, как они покинули Англию, нависшая над ними тьма отступила. Наверняка, их путь не будет простым, но пока им удалось избежать самых больших опасностей.
– Вы уверены? – спросил Карел. – Ну, то есть… Вы видите, что с ними?
– Не то, чтобы вижу, – мой господин покачал головой. – Но я точно знаю: Консуэло молится за меня, и ее молитвы берегут нас в пути. В этот миг они тоже тревожатся за нас – все три дамы…
– Три? – рука Карла замерла над очередным стаканом. – А кто третья?
– А как ты думаешь, друг мой? – на лице господина рыцаря неожиданно возникла теплая улыбка. – Неужели можно себе представить, чтобы моя дорогая сестра осталась в стороне, когда речь идет о спасении ее друзей?..
Карел опустил голову, вроде как снова заинтересовавшись расставленными на столике бутылками, но я успела заметить, как вспыхнули его глаза.
Тепло голоса, огонь во взгляде: один нежен ко мне, другой влюблен насмерть. «Ты запуталась в них», – говорил мой наставник, господин Сен-Жорж. Для своих – вершитель, для всех – комендант порта, имеющий долю с контрабанды. Тот, кого за глаза звали Драконом.