— Здесь присутствует кто-то, кого ты хочешь убедить в том, что наш брак настоящий?
Однажды, поглаживая ее косу, когда они сидели у бассейна, он шепнул: «Рапунцель, Рапунцель, распусти свои волосы», однако Мирабел мягко, но решительно высвободила косу из его руки и заговорила о чем-то отвлеченном.
Это нежелание допускать близость с ним проявлялось во множестве форм. И все они бесили и смущали Пола, ибо выводили из душевного равновесия. Он и сам не понимал, чего хочет, однако твердо знал: прежде чем что-то навязывать Мирабел, надо разобраться в себе. Было бы жестоко вторгнуться в ее внутренний мир, а затем обнаружить, что это ему вовсе не нужно. Но как можно это выяснить, когда она держит его на расстоянии вытянутой руки?
И еще: что если он разберется в своих чувствах, а потом вдруг выяснится, что Мирабел он не нравится и никогда не понравится? Прежде Пол никогда ничего подобного не боялся, но теперь ему стало страшно. После их близости они ведь больше об этом не заговаривали. Мирабел старательно делала вид, словно ничего не произошло. Сначала Полу казалось, что Мирабел было с ним так же хорошо, как ему с ней, но теперь у него возникло неприятное ощущение, что он, возможно, ошибается. Она тогда расплакалась, и Пол было решил, что это оттого, что ее глубоко тронуло их взаимное влечение. Но, возможно, все было совсем не так. Может быть, Мирабел показалось, что она предала Кейна. Или просто он, Пол, не возбуждал ее физически. Все эти мысли не давали ему покоя.
Мирабел тоже переживала не лучшие дни. Она многое теперь понимала, но было слишком поздно. Она совершила большую ошибку, решив, что больше никогда не полюбит. И, пребывая в этом убеждении, считала, что с Полом ей ничего не грозит. Но теперь убедилась в обратном.
Еще одной ошибкой было предположение, что раз она когда-то уже была влюблена, то сможет распознать любовь, если та когда-нибудь придет к ней. Но ее чувство к Полу настолько отличалось от любви, которую она испытывала к Кейну, что прошло слишком много времени прежде, чем Мирабел почуяла опасность.
Кейна она знала и любила практически всю жизнь. Эта любовь уходила корнями в долгое знакомство, общие знаменательные события, общую жизнь. Они с Кейном вместе выросли, вместе взрослели, вместе впервые испытали интимную близость — только друг с другом, и больше ни с кем… Они вместе учились жить, и это сделало их частью друг друга.
С Полом все сложилось по-другому. Их отношения были исполнены ярких ощущений. Не последнюю роль здесь сыграло и то, что где-то в душе гнездилось осознание того, что он отец ребенка, который рос внутри ее. И к Полу Мирабел испытывала какое-то глубокое, примитивное, почти на клеточном уровне влечение.
И это было очень опасно, ибо ее чувства были не спокойными и незамутненными, а противоречивыми и непредсказуемыми. Иногда, сидя за столом и следя, как Пол отправляет в рот очередную порцию приготовленной ею пищи, Мирабел ощущала, как кровь начинает ускоренно бежать по жилам. Порой, когда их взгляды случайно встречались, на Мирабел накатывало такое возбуждение, что перехватывало дыхание. Когда она неожиданно его замечала, как в тот день, когда он вдруг пришел обедать, а они сидели с Себастианом Марчем у бассейна, ей приходилось буквально стискивать зубы, чтобы не наброситься на него.
Мирабел знала, что Пол доволен тем, как идут дела в лаборатории, и подозревала, что они достигли каких-то значительных успехов. Но не желала ничего о них слышать. Как могла она радоваться новому автомобилю, который он начнет испытывать на трассе в расчете на победу в очередной гонке, если будет умирать от страха, едва он сядет за руль? С другой стороны, как можно не разделить его восторг, когда он близок к цели?
Мысль об успехах Пола напоминала также о том, что у них лишь временное соглашение и чем раньше она позволит ему рассказать о своих достижениях, тем скорее отправится домой.
Она должна была дать ему рассказать, но не могла этого сделать. Не сейчас, мысленно молила она. Еще немного подожду.
Мирабел понимала, что ведет себя глупо, откладывая момент, который уже сейчас должен был принести ей невыносимую боль. Она твердила себе, что, не допуская близости между ними, держа его на расстоянии, избавляет себя от мук, которые ждут ее в будущем… Но это была лишь отсрочка, вот и все.
Удобная, но рискованная ложь.
Однажды, когда они сидели у бассейна, глядя на изумительный закат и спокойно обсуждая будущее своего малыша, ребенок шевельнулся, даря Мирабел такое глубокое довольство, какое было трудно описать словами. Возникало ощущение, словно он нежился не в околоплодных водах, а в окружавшей его любви, испытывая полное доверие к обоим родителям.
Мирабел интуитивно чувствовала, что младенец ощущает не только ее любовь, но и любовь Пола. Что бы там ни думал Пол, он становился все ближе и ближе их ребенку.
Сердце несчастной матери разрывали противоречивые чувства. Если он полюбит младенца, как же тогда сможет его оставить? А если не сможет, что станется с ними? Мирабел нервничала, она уже ни в чем не была уверена. Ее поведение стало непредсказуемым. Она то смеялась вместе с Полом, то в следующую минуту отдалялась или начинала на него кричать. Шаг вперед, два шага назад.
Тот факт, что беременность придавала Мирабел какую-то совершенно особую сексуальную привлекательность, вовсе не облегчал жизнь Полу. Неудивительно, что он так легко мог противиться близости с женщинами типа Сузен или Люси. Тощие фигуры не вызывали у него такого влечения, какое возбуждали роскошные формы Мирабел, просто прежде он этого не понимал. Он всегда считал, что тонкие, высокие, тщательно наманикюренные девицы, затянутые в бикини, — это то, что ему надо.
Мирабел была совсем другой. Например, он обнаружил, что у нее есть как бы два запаха. Один — обычный, который ощущали все: запах ее кожи, волос… Это аромат был ему очень приятен. Однако у Мирабел был еще и другой аромат. Пол не мог придумать ему названия, он даже реально не ощущал его, просто знал, что тот есть. Например, когда они танцевали и он вдыхал этот скрытый аромат, его охватывало такое чувство нежности, что хотелось притянуть Мирабел в объятия и не отпускать.
Ну, и много ему от этого было пользы?
— В чем дело — в штате приняли новый закон, я его пропустил? — раздраженно спросил он однажды после того, как в очередной раз попытался придвинуться поближе к Мирабел, но та отстранилась.
— Не понимаю, — нахмурилась Мирабел.
— У нас теперь по закону полагается сохранять между мужем и женой расстояние в пятнадцать сантиметров?
Мирабел смерила его долгим невозмутимым взглядом:
— Совершенно верно.
Самое странное, что другие женщины теперь просто не возбуждали Пола. Даже если бы захотели — а были и такие, кто намекал, что не прочь сменить гнев на милость, — ничего бы не вышло, ибо Пол с раздражением понимал, что ему уже больше никто не нужен, кроме Мирабел.
Да уж, пользы от всего этого было больше некуда.
В конце сентября его команда неожиданно выиграла гонку в Калифорнии и с триумфом вернулась домой, где их ждал восторженный прием. Это было как раз накануне дня рождения Пола. Никто не ожидал, что в его отсутствие команда сможет победить, однако заменивший Пола Дэйв Чамберс прекрасно провел гонку, особенно после того как два фаворита, столкнувшись, вылетели с трассы, чудом отделавшись легким испугом.
После целого дня бурных празднеств в Индианаполисе члены команды вместе с женами и подругами, естественно, завалились домой к Полу, где импровизированная вечеринка затянулась далеко за полночь. Мирабел обнаружила, что знакомство с новыми друзьями Пола таит в себе нечто совершенно особенное. Ей никогда прежде не приходилось встречаться с людьми, сочетавшими в своем характере сильное командное чувство с индивидуализмом лидеров, с мужчинами, постоянно подвергавшими жизнь опасности ради личной славы.
Народу было так много, и все они говорили так быстро, что за исключением Дэйва Чамберса Мирабел так и не выяснила, кто есть кто и чем занимается в команде. И толком не знала, кто были эти люди, которым слегка подвыпивший Пол как бы вскользь предложил остаться на ночь. Однако, произведя в уме несложные подсчеты, Мирабел сообразила, что, если они уложат по одному человеку на каждый диван, а одна пара займет свободную спальню, для второй пары, которой Пол радушно предложил переночевать, места не найдется.