Конечный результат показал, что в годы, предшествовавшие Русско-японской войне, Николай со своими советниками переоценил имевшиеся в его распоряжении ресурсы. Как констатировал Витте в 1900 году в направленной царю памятной записке, Россия, несмотря на мощное развитие промышленности, далеко еще не приблизилась к Западной Европе. Если выплавка железа в России составляла в 1898 году по 1,04 пуда на одного жителя, то соответствующие показатели были: в Англии — 13,1, в Германии — 8,1 и во Франции — 3,06. Еще большей была разница в показателях по каменному углю: в России — 5,8, в Англии — 311,7, в Германии — 143,8 и во Франции 50,7 пудов на одного жителя. Общий объем российской внешней торговли в расчете на одного жителя составлял 10 рублей, в Германии и Франции соответствующий показатель был 75, а в Англии даже 164 рубля. Из всего этого Витте делал вывод, что для укрепления позиции России как великой державы необходимо максимальное ускорение темпов развития промышленности с помощью протекционизма и иностранного капитала, а также, с другой стороны, проявление большой осторожности в стремлениях к достижению масштабных внешнеполитических целей, дабы избежать перенапряжения имеющихся в распоряжении ресурсов.
Следует обратить внимание на то, что этой линии Витте был довольно близок и ход мыслей военного министра Куропаткина. Накануне «боксерского восстания» в марте 1900 года Куропаткин доказвал императору, что обязательства России на Дальнем Востоке ни в коем случае не должны ослабить военных приготовлений на западных границах против Германии и Австро-Венгрии. Следовало заботиться о том, чтобы расходы на строительство Тихоокеанского флота, превосходящего японский, не ослабили безопасности России со стороны Европы. Из затребованных Куропаткиным в 1899-1902 годах 565 миллионов рублей министерство финансов смогло выделить в его распоряжение лишь 160 миллионов. Во внешней политике в тех условиях следовало, по мнению Куропаткина, придерживаться осторожной линии. Но далеко идущие планы военного министра отнюдь не отставали от планов Витте. Во внешней политике России в 1900-х годах следовало основываться на «систематической и непрерывной работе по постепенному, мирному овладению окраинными территориями Азии», при этом не ограничиваясь Персией, Северным Китаем и Кореей. «Владея железнодорожным сообщением между Тихим океаном и Балтийским морем, Россия будет зондировать почву в направлении Босфора, Индийского и Тихого океанов и будет в состоянии со своими неиссякаемыми природными ресурсами вызвать все страны мира на мощное хозяйственное соперничество». Но пока что между экономическими возможностями Российской империи и ее амбициями была глубокая пропасть, что и отличало ее от больших западных стран, развитых в торговом и промышленном отношении. Подоплекой российской экспансии было скорее желание преодолеть экономическую слабость, чем желание использовать бьющую через край силу. Эта ситуация привела — по меткому замечанию Гейера — к «симуляции потенции», оказываясь при осуществлении практической внешней политики опасным фактором риска. Вопрос был не только лишь в агрессивности внешней политики, проводимой аграрной страной, находящейся в начальной стадии индустриализации и не располагавшей достаточным капиталом, но и в структурных слабостях царского государства. С приближением смены века становилось все очевиднее, что, оставаясь в пределах властвующей общественной системы, наследственное самодержавие со всеми распрями внутри правящей элиты — не могло обеспечить ни последовательной внешней политики, ни уравновешенности в развитии политики внутренней.
ВЕТШАЮЩЕЕ САМОДЕРЖАВИЕ
В октябре 1894 года, когда в возрасте 49 лет умер Александр III, российская автократическая система выглядела стабильной. При Александре III самодержавие даже укрепилось по сравнению с той ситуацией, которая предшествовала убийству царя в 1881 году.
Вступив в 1860-х годах частично по собственному почину, частично под давлением, на путь политики реформ, Александр II все же не хотел отвергать принципы автократии. Присущие ему колебания и как бы «сосуществование» либеральных тенденций с реакционными по существу никого не удовлетворяли. После убийства Александра II новый император, Александр III, отказался от тактики уступок и затяжек и прямолинейно, не считаясь с риском, перешел в открытое контрнаступление.