Сильное влияние на формирование мировоззрения Александра III оказал его воспитатель обер-прокурор Святейшего синода Константин Петрович Победоносцев, который был убежден, что в действиях правительства важнейшими качествами являются твердость и целенаправленность. Открытый бунт, считал Победоносцев, всегда можно подавить, но происходящее в результате частичных уступок постепенное сползание к конституционной монархии «отравило бы» раньше или позже весь общественный и государственный организм. То же самое относилось и к влиянию западного рационализма во всех формах его проявления. Победоносцев называл парламентаризм «величайшей ложью нашего времени». Требование либералами свободы он считал просто стремлением к своим выгодам, а социализм — нетерпимым командованием жизнью граждан. Демократия давала беспардонным подстрекателям возможность сбивать народ с толку и руководить им с помощью посулов, подачек и террора. Спасением для державы являлось бы «триединство», состоящее из традиционного самодержавия, православной веры и русской национальной идеи. К этому добавлялась мистическая вера в царящий между самодержцем и монархически настроенным крестьянством крепкий союз, который пытается нарушить «гнилая» интеллигенция.
Помимо идей самодержавия Николай II также унаследовал в 1894 году и опору системы — устоявшийся административный аппарат. До 1905 года, когда в России был учрежден Совет Министров и пост его председателя (премьер-министра), Российская империя не имела правительства в нынешнем понимании этого института. Заседания кабинета, за редчайшим исключением, не проводились, а просто император по представлению того или иного министра решал вопросы, находящиеся в ведении данного министра. Полностью зависели от воли императора и назначение министров, и продолжительность пребывания на министерском посту. Такая ситуация, естественно, не способствовала развитию между членами правительства солидарности и основанной на ней общей политической линии. Наоборот, борьба за власть, конкуренция за благосклонность высшего властителя и стремление отдельных министров к усилению своих позиций осложняли управление огромной державой. Таким образом, личный вклад самодержца в качестве координатора играл важнейшую роль. Для облегчения координаторской деятельности учреждались по необходимости временные комитеты и комиссии. Этой же цели служил Государственный Совет, который являлся высшим органом, подготавливающим законы, но в его задачи входило также улаживание разногласий между отдельными министерствами, например, при спорах по бюджетным вопросам. Членов Государственного Совета назначал император, который свободно мог или принять или отвергнуть представлявшиеся ему рекомендации.
Хребтом системы служил громадный по численности, действующий строго централизованно бюрократический аппарат, с назначаемыми императором местными генерал-губернаторами, губернаторами и т.д. На своей территории каждый из них суверенно представлял высшую власть (разумеется, в соответствии с полномочиями, полученными свыше). К бюрократии можно в определенной мере причислить и православную церковь, которая под руководством Святейшего синода и возглавляющего его обер-прокурора использовала свой высокий в условиях России авторитет для поддержки самодержавия. Для тех же, на кого иные средства не действовали, существовали подчинявшиеся департаменту полиции министерства внутренних дел, полиция и жандармерия, наделенные с 1881 года чрезвычайными полномочиями. Роль этих карательных органов в последние десятилетия царской России сделалась столь значительной, что признаки полицейского государства стали явными. В самом крайнем случае гарантией безопасности служила огромная, связанная жесткой дисциплиной армия, которая во многом жила собственной жизнью, преднамеренно отделенной от жизни гражданского общества.
Хотя с фасада система самодержавия и выглядела крепкой, однако за фасадом в российском обществе шли изменения. Положение нерушимой опоры самодержавия — дворянства, владевшего землей, слабело по мере того, как промышленная революция и современный капитализм распространялись по империи. Следствием этого было появление промышленного пролетариата, а также рост прежде слабого среднего класса. В руководимом Витте процессе индустриализации сельское хозяйство оказалось в положении пасынка и даже вынуждено было отчасти оплачивать подъем промышленности. Валюту, требующуюся для погашения иностранных займов и выплаты процентов по ним, получали благодаря экспорту зерна, не прерывавшемуся даже в голодные годы.