Возможно, нас бы и заметили, но в этот момент с холмов загрохотали наши пушки. Гул орудий потряс землю, сотрясая воздух раскатами грома. Над полем боя поднялись клубы дыма, эхом разносились крики раненых. Индусам стало не до того, чтобы озираться по сторонам в поисках небольшого отряда, несущегося в тыл.
Но и армия Ранджендра Чоло не стояла на месте. Их воины наступали, чётко удерживая строй. Ни хаоса, ни паники — только цель перед собой.
Им оставалось пройти всего несколько сот метров, чтобы свести на нет преимущество артиллерии. Пушки были смертоносны на дистанции, но в ближнем бою становились бесполезными. Чем ближе подходил противник, тем сильнее сжимался временной коридор, в который должен был уложиться наш отряд.
Мы двигались быстрее, скрываясь в тенях рельефа, понимая: если не успеем уничтожить блокиратор до схлопывания дистанции, исход битвы станет непредсказуемым. Мы преодолели три четверти пути, скользя между складками местности, когда нас всё же заметили. Вражеский резерв, до этого державшийся в стороне, пришёл в движение, и к нам выдвинулась кавалерия. Блестящие доспехи, копыта, разрывающие землю, и боевые кличи, перекрывающие даже грохот артиллерии — они мчались на нас, словно буря, грозящая смести всё на своём пути.
Но Танцор не растерялся.
— Карэ! — короткий, резкий приказ, и наши воины мгновенно заняли боевой порядок.
Мы сформировали замкнутый квадрат, плотно смыкая ряды, выставляя штыки наружу — колючий, смертельный лес, способный остановить даже бешеный натиск конницы. Каждый знал своё место, каждый понимал, что если строй дрогнет, нас раздавят.
Кавалерия неслась на нас, копыта били в землю с устрашающей силой. Напряжение сгустилось в воздухе, как перед грозой. Время замедлилось. В глазах противников сверкала решимость — они собирались прорваться. Но и мы не собирались падать первыми, главное держать строй.
Карэ считалось самым эффективным построением пехоты против кавалерии — проверенная временем стена, способная остановить даже яростный натиск конников.
Солдаты выстроились в четыре шеренги, каждая выполняя свою задачу. Первая шеренга опустилась на одно колено, выставив вперёд штыки, словно ощетинившийся ёж, готовый принять удар. Вторая и третья шеренги приготовились к стрельбе — их ружья были наведены на мчащихся всадников, пальцы сжимали спусковые крючки в ожидании приказа. Четвёртая шеренга оставалась в резерве, готовая восполнять потери и поддерживать оборону.
Кавалерия неслась на нас, стремясь прорвать строй, но мы стояли, словно скала среди бушующего моря. Всё зависело от первых залпов — если они окажутся достаточно смертоносными, у нас появится шанс устоять.
— Стрелять только по моей команде! — перекрывая грохот пушек, рявкнул Танцор, голос его резал воздух, как клинок. — Целиться ниже! Бейте по коням!
Кавалерия приближалась, всадники наклонялись в седлах, готовые прорвать строй, когда раздалась команда:
— Огонь!
Гремящий залп разорвал напряжённую тишину. Ружья ударили одновременно, и поле перед нами на мгновение окуталось дымом пороха. Пули, пущенные точно в цель, находили свои жертвы — кони с диким ржанием падали, сбрасывая седоков, многие из которых уже не поднимутся. Несколько всадников успели удержаться, но их строй разорвался, атака потеряла слаженность.
— Перезаряжай! Готовьтесь к следующему залпу! — не давая врагу ни секунды передышки, скомандовал Танцор.
Бой только начинался, но первый удар мы нанесли достойно. Первая линия атаки захлебнулась под залпами — кони, сбитые с ног, лежали на земле, сбрасив своих всадников в пыль и кровь. Вторая линия замедлилась, вынужденная маневрировать среди упавших тел, её строй распадался, теряя смертоносную силу. Но третья волна оказалась хитрее, они быстро перегруппировались и, не теряя времени, обошли завал, готовясь нанести удар во фланг.
— Фланг! Левый фланг! — проревел один из наших, первым заметивший угрозу.
Танцор резко обернулся, его взгляд метнулся к всадникам, мчащимся сбоку. Они были слишком быстры. Если мы не перестроимся сейчас — нас сметут.
— Внутренний ряд — развернуться! — рявкнул он, перекрывая шум боя. — Штыки наготове! Готовиться к рукопашной!
Воины, не теряя секунды, выполнили приказ, поворачивая карэ, как живую машину смерти. Теперь всё зависело от того, успеем ли мы встретить удар. Возможно, кто-то другой дрогнул бы, увидев, как на него мчится всадник, как летят копыта, как сверкают клинки. Возможно, другой строй дал бы трещину, превратился бы в беспорядочное месиво из тел и криков. Но не Forlorn Hope.
Эти мерзавцы давно привыкли смотреть смерти в глаза. Они видели её тысячу раз — в дыму битвы, в кровавых закатах, в последних вздохах товарищей. Видели — и научились не бояться. Кто-то сплюнул в пыль, кто-то вытер рукавом пот, смешанный с кровью. Ни один не отступил. Они крепче вбили приклады в землю, сжали ружья, выставив штыки, — и молча ждали.
Пусть враг летит на них вихрем, пусть сталь сверкает в руках всадников — но именно они будут той стеной, о которую разобьётся этот шторм.
Я стоял в третьей линии, держа в руке свою «Мелышку Бетти», с которой я валил слонов с одного выстрела и которая ещё ни разу меня не подводила. Грохот боя, крики раненых, ржание обезумевших коней — всё это слилось в единый хаос, но я оставался сосредоточенным. Моя задача была: искать и убивать офицеров.
Сквозь клубы пыли и порохового дыма я выискивал среди всадников тех, кто держался увереннее, кто отдавал приказы, кто не мчался сломя голову, а направлял остальных.
Один. Высокий, в парадном кителе, с офицерским темляком на рукояти сабли. Выдох. Прицел. Выстрел.
Голова дёрнулась, и его тело завалилось назад, соскальзывая из седла, пока обезумевший конь уносил безжизненное тело прочь, а я продолжил свою охоту.
Третья волна не успела. Они мчались, готовясь врезаться во фланг, но солдаты уже перезарядили ружья. В их глазах ещё была уверенность в победе, но они не успели понять, что опоздали — что каждый шаг вперёд был шагом в мясорубку. Раздалась команда:
— Огонь!
Гремящий залп с нулевой дистанции превратил передний ряд в кровавое месиво. Пули рвали всадников и коней, в воздухе взметнулись клочья одежды, осколки оружия, хлынула кровь. Кто-то из врагов успел взмахнуть саблей, но уже в следующую секунду его сбрасывало из седла мёртвое животное.
Карэ устояло. Не дрогнуло. Не распалось.
Оставшиеся в живых всадники метнулись в стороны, бросая атаку. Они больше не пытались прорвать строй — теперь они хотели выжить. А наше карэ сопроводило их бегство рёвом победы.
Крики, наполненные яростью и триумфом, взмыли в воздух, заглушая даже грохот пушек. Forlorn Hope не просто выдержали — они разбили вражескую кавалерию вчистую.
Некоторые из бегущих всадников даже не пытались обернуться, стремясь как можно скорее скрыться за линией своих войск. Их атака захлебнулась, а мы стояли, сжимая ружья, покрытые пороховой гарью и кровью, готовые встретить следующую угрозу.
— Танцор! — я резко дёрнул за рукав стоящего рядом нигерийца, привлекая его внимание. Он обернулся, и я коротко кивнул в сторону ставки индусов.
Там, в глубине их позиций, разворачивались пушки.
Противник быстро оправился от поражения кавалерии и теперь собирался смести нас артиллерийским огнём. Я видел, как расчёты спешно заряжали орудия, как офицеры отдавали команды, как смертоносные жерла уже поворачивались в нашу сторону.
Танцор тоже заметил угрозу. Его челюсть сжалась, пальцы на винтовке напряглись, но в глазах не было страха — только холодный расчёт.
— Бегом! — скомандовал он, не теряя ни секунды. — Если не успеем до первого залпа — нас просто снесут.
И мы рванули вперёд.
Раздался грохочущий залп, и на мгновение земля задрожала под ногами. Ядра пронеслись над нашими головами, со свистом рассекли воздух и ударили куда-то позади, вздымая фонтаны грязи и дыма. Повезло. Во-первых, они стреляли не шрапнелью — иначе нас бы уже не было. Во-вторых, индийские артиллеристы оказались далеко не такими меткими, как британцы. Их ядра уходили с перебором, ложась слишком далеко, а значит, у нас ещё оставался шанс. Но долго фортуна нас не спасёт.