Когда она оказалась в коридоре, телефон уже затих, но тут же принялся звонить снова. Выудив его из-под ежедневника и нотных тетрадей, Лиза убедилась, что не соврала.
— Он уже там, а ты где? — спросила мама вместо приветствия.
— Я в колледже, — ответила Лиза, на ходу натягивая пуховик. — Наталья Петровна ушла на больничный, а я пыталась заниматься с другим преподавателем.
— Не корона у нее?
— Что?
— Ковид. Ты в курсе вообще, что в мире творится?
— А, ну да… В смысле, вряд ли.
— Совсем уже со своей музыкой с ума сошла. Маску надевай, слышишь? Есть у тебя?
— Да, дома лежит упаковка. Я купила, как ты сказала.
— Какой дома! Они тебя на улице ждут. Из Москвы приехали, а там полгорода больных.
— Мам, да ладно тебе, там человек пятнадцать на весь город заболело. А кто они?
— Вот как ты меня слушаешь? Я же тебе говорила вчера…
— Что приедет журналист, брать интервью. А еще кто?
— Оператор, конечно. А как ты думаешь, он это интервью снимать будет?
— В смысле, снимать? — замерла Лиза в дверях. — Это для телевизора, что ли?
— А ты думала для чего?
— Ну, для газеты там, или журнала…
— Какие газеты, доча. Ты в каком веке вообще живешь? Кто эти газеты читает сейчас? Их не выпускают, наверно, уже.
Действительно. Кто читает газеты или слушает классическую музыку? Только такие «не от мира сего», как Лиза.
— А телевизор, значит, — выдохнув, перешагнула порог она, — еще смотрят?
— Естественно.
— Разве его не заменил «Ютьюб»?
— Ой, хватит нести ахинею. Телевизор ей не угодил. Между прочим, с хорошего канала люди. Серьезную передачу выпускают, не то что экстрасенсы эти. Додумалась же Любка… Ты давай, домой иди. Они тебя у подъезда ждут, мерзнут.
«Не от мира сего», «нести ахинею»… Лиза так привыкла слышать от матери эти фразы, что, когда их произносил кто-то другой, тут же воспринимала на свой счет. Словно прозвище. Обидное, но уже ставшее частью ее самой.
— Бегу.
— Не вздумай! Вспотеешь. Сейчас болеть нельзя. Знаешь, сколько у нас уже заразившихся?
— В Невинногорске?
— Представь себе, приехал один начальничек из Москвы и перезаражал всех наших шишечек. Папа вон, дома сидит сегодня, на охоту сходить не с кем. Одного к вам, в Н-ск увезли, остальные на карантине. Так, ты мне уши не заговаривай. Телефон прячь давай. Смотри по сторонам. Дорогу там осторожно переходи.
Мама отключилась, а Лизе, которая как раз подошла к светофору, стало не по себе. Когда загорелся зеленый, она помедлила лишние пару секунд, не решаясь выйти на зебру. Из-за этого еле успела добежать до тротуара. Пара машин даже посигналила вслед, хоть она и вовремя запрыгнула на брусчатку. Возле подъезда никого не было. Лиза застыла между лавочек, оглядываясь. Со стороны дороги бодрым шагом к ней направлялся мужчина среднего роста в расстегнутом пальто. За ним, с камерой под мышкой, в перевалку шел здоровяк в пуховике и шапке-ушанке.
— Вы Лиза? — хриплым голосом спросил расстегнутый и тут же закашлял.
— Угу, — ответила она, не раскрывая рта.
— Я Руслан, — представился расстегнутый уже нормальным голосом, но Лиза на его месте хотя бы застегнула молнию на вороте свитера. — Это Паша, оператор.
— Очень приятно.
— Вам когда удобно? А то мы так нагрянули.
— Все в порядке, я уже освободилась.
— Ну и отлично. Это из этого подъезда ваша подруга пропала, да?
— Из квартиры. В подъезд она не выходила, я бы услышала.
— А квартира на каком этаже?
— На четвертом.
Руслан присвистнул.
— Да ладно, — хохотнул Паша. — И повыше лазали.
— Вы что, в окно лезть собираетесь?
— Нет, конечно. Это он любовные подвиги свои вспоминает. Давай лучше, Паш, сними тут все, а мы в квартире место поищем.
— А какое место вы будете искать? — спросила Лиза уже в подъезде.
— С нормальным светом. И чтобы фон не сильно внимание отвлекал. Сейчас посмотрим, попробуем. Вы не волнуйтесь. Если что-то не так скажете, всегда повторить можно. На монтаже неудачные моменты вырежем. Не так, как вам в этом цирке сделали. У нас…