Побои, полученные моим обидчиком на пиру, ещё были заметны, а напоминание о них — явно болезненно. Процедив ругательство, он яростно развернул коня, собираясь налететь на меня, но Шона, бросившись наперерез, схватил коня Очира под узцы и остановил его. Неприглядное лицо страшилы стало угрожающим.
— Как ты смеешь касаться моего Батыра, сын шлюхи? — прошипел он и хлестнул Шону плетью, которую держал в руке.
И меня понесло... Посеревший от ярости Шона только успел выпустить узду и схватиться за саблю, а я, ткнув пятками Хуяга, уже подлетела к Очиру и с размаху шарахнула ему кулаком в нос. Тот завопил так, что Хуяг взвился на дыбы и чуть не выбросил меня из седла. Только это и помешало мне залепить уроду ещё раз. С кулаками я ещё ни на кого не бросалась, и, кажется, привела всех, включая Шону, в не меньший ступор, чем когда пела "Хафанана куканелла".
— Ты... — хлюпающий разбитым носом Очир прохрипел ругательство. — Это тебе с рук не сойдёт!
— Уже сошло! — я демонстративно отряхнула кисть. — А ты ещё раз назовёшь его так — сам женишься на шлюхе, вот увидишь! Мы, латиняне, умеем направлять оскорбительные слова против тех, кто их произнёс!
Очир зарычал и, продолжая зажимать нос, попытался достать меня ногой, а Шона наклонился ко мне и шепнул:
— Ты спятил, Марко? Угрожать такими вещами... — но смуглое лицо буквально светилось ликованием.
Я только усмехнулась, про себя досадуя, что не сдержалась. Как после этой свары "естественно" перейти к задуманному? Но в этом неожиданно помог принц — приосанился и с вызовом бросил:
— А что со мной, сэму? Направишь и мои слова против меня?
— Ты — наследник хана ханов, и твои слова просто не могут быть оскорбительными, — ехидно возразила я. — Кроме того, они не всегда верны. Например, я не считаю достойным восхищения убийство беззащитных животных. Но это не значит, что я — "размазня".
— И что же ты считаешь достойным восхищения? — высокомерно поинтересовался принц.
Именно этого вопроса я ждала! Но ответила уклончиво:
— Истинное испытание мужества и ловкости.
— Какое? — снисходительно хмыкнул каганёнок.
— Безнаказанный лай из-за чужой спины, ты, трусливый цветноглазый щенок? — рявкнул Очир.
Принц с издёвкой рассмеялся, а я, сделав вид, что разозлилась, натянула поводья.
— Хорошо! Покажу, какой я "трусливый"! Посмотрим, сможет ли кто-то из вас повторить то, что сделаю я! — и понеслась вперёд.
— Марко! — крикнул мне вслед Шона, но я только ускорилась.
Неподалёку от дерева и обрыва спешилась и, не глядя на примчавшихся следом каганёнка и иже с ним, отцепила от седла лук, вынула из колчана три стрелы и из седельной сумки — три мотка верёвки.
— Что ты собираешься делать? — подскочил ко мне Шона.
— Покажу, что значит истинная смелость! — отрезала я и, развернув один моток, начала привязывать верёвку к стреле.
— Прекрати это, — заслонив от "зрителей", Шона наклонился ко мне и понизил голос. — Так и знал, ты что-то задумал! Но, что бы это ни было...
— Всё равно это сделаю, — я подняла на него глаза. — Поэтому лучше не мешай.
Шона дёрнул желваками и, мне показалось, с трудом поборол желание придушить меня на месте.
— Не волнуйся, — уже мягче проговорила я. — Ничего не случится.
— Для чего это? — к нам уже двигался спешившийся принц, за ним — ухмыляющийся Очир и остальные. — Собираешься охотиться на птиц и подтягивать их на верёвке?
— Это не для птиц, — я затянула последний узел на последней стреле и, зажав все три между пальцами, направилась к обрыву. — Это для меня.
— Ты спятил?!
Я даже обернулась: в голосе выпалившего это принца не было обычной насмешливости — скорее недоверие и... негодование?
— Боишься, моя кровь падёт на твою голову, потому что ты довёл меня до этого своими насмешками, о потомок великого Дэлгэра? Не волнуйся. Если расшибусь, обещаю, мой призрак не будет преследовать тебя с того света!
— Марко! — выкрикнул Шона.