И далее в таком роде: составляли все это системники, цифроеды. Есть такая неистребимая порода. Им кажется, как они напишут, как начертят, так и будет. Людей они считают на десятки тысяч, умозрительно. Сбивают их в какие-то немыслимые колонны, цветными карандашами рисуют жирные стрелы (фантастические маршруты). Да вот беда, не собираются люди в колонны, а маршруты игнорируют. Не идет живая душа в фаланстеру. Об этом еще Достоевский предупреждал. Впрочем, он для авторов программы не авторитет. «Больной старик, путаник», — так они его определяют. Ну что ж, тогда я им показываю К. Маркса. «Человеческое тело от природы смертно, поэтому болезни неизбежны. Почему же, однако, человек обращается к врачу не тогда, когда он здоров, а когда он болен? Потому что не только болезнь — зло, но и врач — тоже зло. Болезнь — это ограничение свободы человека, но и врач ограничивает свободу. Так не лучше ли смерть, чем жизнь, состоящая из предупреждения смерти? Неотступный врач представляет собой такое ограничение свободы, такое зло, при котором нет даже надежды умереть, а остается только жить. Пусть жизнь и умирает, но смерть не должна жить».
Спорить с Марксом им не с руки. На лицах — недоумение, руками разводят. Одна сказала: «Каламбур какой-то (вероятно, спутала с «парадоксом»). Другой прочитал медленно, основательно, посмотрел год издания, переплет понюхал: «Это он уже чересчур…». И тоже руками развел. А потом они опомнились и начали мне вопросы задавать. «Ты что же, против профилактических осмотров, против предупреждения болезней?». И тогда я признал, что программы не составлял, стрелы не рисовал, маршруты людям не указывал. Но я придумал само обследование. Я бросаю наугад в город по почте 40 тысяч иллюстраций и текстов. Женщины сами ко мне приходят. Добровольно, по собственному усмотрению. Я им в души прокрадываюсь, уговариваю, а не командую. А эти командовать привыкли, только команды их никто не слушает. Здесь опять все по Марксу: «Свобода есть осознанная необходимость». Так пусть человек осознает необходимость, например, явки на флюорографию грудной клетки. Надо к нему тоже в душу проникнуть (а без души никакое дело не сладится!). Как это сделать?
Раздадим участковым сестрам в поликлиниках бланки персональных приглашений с хорошим, хватающим за сердце текстом, а сестра вписывает туда имя и отчество. Получается уважительное письмо именно этому человеку («значит, помнят меня, обо мне заботятся»). Глядишь, и пойдет. А тот, кто не пойдет — его и за шиворот не вытащишь. Точно так же и женщины. Вызываем к гинекологу на осмотр персональными вежливыми письмами. Имя и отчество в письме очень важны. «Пил бедняга Ерофеич, плакал и кричал: — хоть бы раз Иван Мосеич кто меня назвал». Это нужно человеку, так почему бы не дать? А в программах, которые спущены сверху, о человеке ни слова; не то что об уважении к нему, о нем самом как-то забыли — одни мероприятия. Ровная такая мертвечина и лишь кое-где, редко, преломится забавной абракадаброй, смехатурой бюрократической. В графе «Мероприятия» указано, в частности: «Нарушение ритма половой жизни, множество партнеров, внебрачные половые контакты». В графе «Исполнители» написано: директора школ, педагоги, педиатры. В графе «Ответственный» (за выполнение мероприятия) стоит: зав. горздравотделом. Есть еще одно мероприятие (по крайней мере, стоит в графе «Мероприятия»): «Раннее половое созревание». И опять исполнители и ответственные. Паркинсон до такого не додумался бы: юмора не хватило.
Когда-то в школе на уроках литературы нам объясняли разницу между юмором и сатирой. И, насколько мне помнится, в общем, сатира — это более тяжелая артиллерия. Но бюрократы уверенно пользуются обоими жанрами. Прошло у нас по документам облздрава «Дело об укушении лисы в зад». Чиновники мыслят штампами. И Управляющий конторой «Геркулес» из «Золотого теленка» тоже пользовался резиновым штампом: