К сожалению, так и обстояли дела. Можно было, конечно, задуматься над некоторыми юридическими нюансами и порядком старшинства, но я сам, отнюдь не желая этой сомнительной и кратковременной привилегии, понимал, что, к сожалению, мне будет трудно от нее уклониться.
— Это лишь временное замешательство. Мои начальники скоро вернутся, — решительно заявил я.
— Нет, не вернутся, — ответил он. — И об этом я как раз и должен с вами поговорить.
Это прозвучало уже не только интригующе, но и прямо-таки угрожающе. Почему мои товарищи не должны были вернуться в город?
— В таком случае я весь во внимании, — вежливо сказал я.
— Наш город будет закрыт, мастер Маддердин, — объявил он так тихо, что если бы кто-то даже подслушивал нас с соседней скамьи, до его ушей дошел бы лишь неразборчивый шепот. — Закрыт из страха перед распространением эпидемии кашлюхи. Будет издан запрет на пересечение городских стен, нарушение которого, скорее всего, будет караться виселицей…
Я смотрел на него с изумлением. Я, конечно, не спрашивал, откуда у него подобные сведения, потому что, во-первых, он бы мне этого наверняка не открыл, а во-вторых, на самом деле я и не хотел знать подробностей.
— Но ведь это всего лишь кашель, — наконец заметил я.
— Слишком много людей начало болеть и умирать от этого кашля, — ответил он. — И кто-то очень испугался, чтобы зараза не распространилась на всю Империю.
Я мгновение молчал.
— С тем же успехом можно пытаться закрыть дым от костра в коробку, — ответил я, а затем прищурился. — Но ведь дело не в этом, правда? Дело в том, что кто-то очень не любит наш город… — догадался я.
Он мгновение молчал.
— И мы размышляем над различными причинами, которые могли привести к принятию решения столь сурового и столь одновременно неожиданного, — признал он.
— Этот эдикт издаст князь-епископ, не так ли? — спросил я.
Посланник тонгов едва заметно на мгновение прикрыл веки.
— Три года назад спор Его Преосвященства с городским советом Вейльбурга о пошлинах и правах на продажу соли дошел до самого императорского двора, — вспомнил я. — И епископ вовсе не добился того, чего хотел, несмотря на большие усилия.
Мой собеседник слегка улыбнулся.
— Ход нашей беседы убеждает меня в том, что хорошо, что именно вы, мастер Маддердин, а не кто-либо другой, будете командовать инквизиторами в столь трудное для всего города время, — заявил он очень учтивым тоном.
Конечно, он желал, чтобы его слова пощекотали мое тщеславие, но, вероятно, не знал, что я принадлежу к тем инквизиторам, которые не нуждаются в одобрении со стороны черни, ибо единственное, что им необходимо, как вода и воздух, — это сознание того, что они верно и непоколебимо служат делу Божьему. У меня, правда, было много причин чувствовать себя особенным, благодаря острому уму, прекрасному образованию, способности блестяще оценивать дела и принимать верные решения, а также благодаря несгибаемому характеру. Я, однако, предпочитал сохранять скромное смирение и смиренную скромность, а сознание собственных достоинств оставлять при себе. Это было лучше, чем парить на грязных крыльях гордыни, которые, сколько человек человеком, а мир миром, не вели представителей народа Божьего в рай, а обычно низвергали их в дикие пучины проклятия.
— Я понимаю, что из зараженного города не хотят выпускать людей, чтобы они не разнесли эпидемию по стране, — сказал я. — Но почему хотят также запретить их впускать?
— Как это почему? — демонстративно удивился посланник тонгов. — Ведь известно, что для их же блага.
О да, подумал я, нет ничего опаснее, когда власть начинает делать что-то решительное и неожиданное, объясняя, что это делается исключительно для блага граждан.
— Инквизиторы с радостью, я полагаю, откажутся от этой нежеланной опеки и вернутся в город, чтобы нести в нем службу, — ответил я. — Поэтому ни на своем, ни на вашем месте я бы не привыкал к мысли, что я — начальник Святого Официума в Вейльбурге. День-два, и я им перестану быть.
— Запрет есть запрет, — ответил мой собеседник. — Он будет распространяться и на инквизиторов. По крайней мере, до тех пор, пока они не позаботятся о соответствующих разрешениях и охранных грамотах, что может занять немало времени. Так что готовьтесь к тому, что вы будете командовать значительно дольше, чем сейчас себе представляете.
В голосе посланника тонгов прозвучала большая решимость и уверенность в себе. Что ж, в конце концов, это он информировал меня, а не я его, так что понятно, что он знал больше. Но правильно ли он оценивал ситуацию? Неужели инквизиторы действительно дадут себя держать за стенами, зная, что эпидемия, может, и не выдумана (потому что раздающийся на улицах кашель и все более частый вид трупов убеждали нас, что она более чем реальна), но определенно используется епископом?