изящную пачку «Честер-Фильда» и говорил о будущем.
Азими, как и многие другие, пока даже не представлял, что его новые хозяева очень скоро будут
вынуждены покинуть эту страну. Так решит народ...
Многое изменится и здесь, на Востоке, после войны.
Большинство эмигрантов давно не бывали на такой щедрой, богатой свадьбе. Вначале гостей
смущало присутствие трех европейцев. Но те вели себя с подчеркнутой простотой, обращались с
эмигрантами, как с равными. Почтительно выслушали молитву.
Один из европейцев (и, конечно, не случайно) оказался рядом с Махмуд-беком.
Азими старался не смотреть в их сторону. Но, вероятно, сейчас для хозяина на его собственной
свадьбе было главным: состоится ли знакомство Махмуд-бека с сотрудником разведки той самой
колониальной армии, где Азими уже получил чин майора.
Знакомство состоялось.
Махмуд-бек был счастлив от встречи с офицером - образованным, знающим Восток человеком. И они,
Махмуд-бек и майор Харбер, говорили о судьбах мусульман, эмигрировавших из Средней Азии.
Офицер разведки был озабочен этими судьбами. Он считал своей первейшей обязанностью оказать
несчастным людям помощь и содействие. Хорошо, если бы Махмуд-бек, один из лидеров туркестанской
эмиграции, выбрал более удобное время для дальнейшего разговора. Махмуд-бек заверил Харбера, что
такое время у него есть.
- Азими проводит вас ко мне, - уже откровенно сказал офицер.
192
- Хорошо... - согласился Махмуд-бек. - Но боюсь, что счастливчик Азими еще укатит в свадебное
путешествие.
- Сейчас не время для увеселительных прогулок, - строго напомнил майор Харбер.
У него было смуглое, восточное лицо. Но странно: над темно-карими глазами щетинились густые
рыжие брови.
«Подкрасил их, что ли...» - невольно подумал Махмуд-бек.
Разговоры за столом становились все оживленней. И откуда-то из угла двора, где разместился народ
победнее, вырвался резкий голос:
- А что ждать? Новой такой свадьбы? Когда она будет? Не все умеют продавать свою душу, свою
совесть.
Рыжие брови даже не вздрогнули. Другие солидные гости, с которыми сидел Махмуд-бек, тоже
попытались не обратить внимания на разгневанного человека, на откровенную горячую речь. Махмуд-бек
не мог повернуться и хотя бы мельком взглянуть на гостя, который нарушил торжественную,
праздничную обстановку. На человека, который уже не мог больше молчать.
Через неделю Азими заехал к Махмуд-беку.
- Вас ждут. . - напомнил он и тревожно спросил: - Ничего не изменилось?
- У меня? - улыбнулся Махмуд-бек. - Разумеется, нет. Это нужные люди.
- Самые нужные люди, - подчеркнул Азими.
- Кажется, наша последняя надежда, - сказал Махмуд-бек.
Азими промолчал. Он еще раз убедился в своей правоте: надо пробиваться к британскому берегу.
- Одну минуту, - извинился хозяин.
Он зашел к Фариде. Она лежала бледная, тяжело дыша, то и дело вытирая капли пота.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Махмуд-бек.
- Все хорошо. Только жарко...
У Фариды пересохли губы и очень бледное лицо. Только глаза, голубые, большие глаза не
изменились.
- Мне надо уйти, - сказал Махмуд-бек.
- Идите. Все хорошо...
- Если что случится, вызови прислугу. Вторая кнопка. Они вызовут врача. Ты поняла?
- Поняла.
Он пожал влажную ладонь.
- Отдыхай... Придет Шамсутдин, пусть меня подождет. Поняла?
- Поняла. Идите. Все хорошо...
С жизнью и работой Махмуд-бека Садыкова они были хорошо знакомы. Офицер начал конкретный
разговор о программе дальнейшей деятельности антисоветских организаций.
- Разобщены... Мы вас поддержим только в том случае, если вы сможете вести настоящую,
действенную борьбу. Если вы начнете ее немедленно.
- Советский Союз вышел победителем из большой войны, - сказал Махмуд-бек. - А мы пока... - Он
развел руками.
Офицер промолчал, потом подвинул пачку «Честер-Фильда»:
- Курите, - предложил он.
- Я не курю, - слабо улыбнулся Махмуд-бек. - К сожалению, здоровье мне не позволит по-настоящему
заняться работой, которую вы планируете.
- А какую мы... планируем? - ответил с улыбкой майор Харбер.
- Вы не будете заниматься мелкими делами, - сказал Махмуд-бек.
- В этом вы правы. А по поводу вашего здоровья мы знаем. Да... Вам следует подлечиться.
- Хочу пока поехать в Турцию.
- Не плохо. Но вы еще в силах помочь нам. Найти подходящих людей, опытных, здоровых, преданных
вашему делу.
- Еще в силах, - согласился Махмуд-бек. - Но люди стремятся отойти от борьбы. Я же сказал, что
Советский Союз победил сильную державу.
Харбер подошел к шкафу, открыл дверцу и вытащил стопку газет.
- Здесь есть советские. Из некоторых материалов можно почерпнуть нужную информацию. Скудные
пайки. Тяжелые условия. Непосильный труд. Есть фотографии разрушенных городов... Можно с твердой
уверенностью сказать, что страна не скоро встанет на ноги. Средняя Азия вынуждена кормить и одевать
жителей этих разрушенных городов... Почему мусульмане должны это делать? Почему мусульмане не
могут позаботиться о своих братьях, которые живут в нищете здесь, в чужих странах?
Широкие, обдуманные планы. Целая программа идеологической обработки туркестанских эмигрантов,
подготовки из них диверсантов, агентов, создание новых антисоветских организаций.
- Мы желаем вам хорошего здоровья, - на прощание сказал офицер. - Но если... - он недоговорил. -
Мы с радостью встретимся с человеком, которого вы пришлете к нам...
- На всякий случай я подберу... Увы! - вздохнул Махмуд-бек. - Все может случиться.
Они расстались в полночь.
193
У входа в отель Махмуд-бека ждал встревоженный Шамсутдин.
- Фарида в больнице, - почему-то шепотом сообщил он. - Отвезли вечером.
Махмуд-бек ворвался в вестибюль, подбежал к стойке, за которой стоял, весело поблескивая зубами,
портье.
- Все в порядке, господин Махмуд-бек. - Он кивнул на телефонный аппарат: - Я справлялся через
каждые десять минут. Я сделал все, как вы просили... - Портье знал, что последует хорошее
вознаграждение за новость. - Совсем недавно... - он посмотрел на часы, - пятнадцать минут назад у вас
родилась дочь. Мы желаем, чтобы она была самой счастливой.
- Спасибо... - Махмуд-бек прислонился к стойке. - Спасибо. Она должна быть счастливой.
Из рукописи Махмуд-бека Садыкова
Я читал путевые очерки моих друзей, побывавших на ЭКСПО-67. Меня очень заинтересовали такие
строки:
«Дождь в Монреале начинается неожиданно. Надо же, 16 июля в День Узбекистана с утра пошел
мелкий, похожий на осенний, дождь. Не испортит ли он праздника?
Мы приехали на выставку в девять часов и оказались далеко не первыми посетителями. Поезда
метро, сотни автобусов, экспресс, соединяющий острова, на которых расположилась выставка,
привозили все новых и новых гостей.
Мы расположились под огромным, застывшим в легком полете козырьком павильона. Переводчики,
экскурсоводы... Пожалуй, все работники павильона собрались здесь. У них хорошее настроение.
Подумать только! Сразу столько советских людей! Они засыпали нас вопросами, будто не были на
Родине несколько лет.
Осторожно, смущенно откашливаясь, сетуя на дождь, без конца отряхиваясь (Удобно! Можно спрятать
глаза!), подходят приехавшие из Нью-Йорка посетители... Нет! Они не забыли родную речь... Они вчера и
позавчера были на концертах узбекских артистов. Но и в Штатах, и здесь, на празднике, они чужие.
- Как выглядит Ташкент?
- А что на Шейхантауре?
Никто из нас тактично не касается главного вопроса: каким ветром их сюда занесло.
Разговор вначале сдержанный, далекий от главного, основного.
Но вот сверкнули слезы. Водителю автобуса из Нью-Йорка Ахмаду Ходже пятьдесят лет. Его