- Стой! – орала она. – Стой, подожди меня!
Так он ее и послушал.
Скелет двигался так, будто его всасывало в чертоги пылесосом, а ее, напротив, отталкивал сильный встречный ветер. И тем не менее, держась за отчаянно коловший бок, Ася продолжала бег.
- Да чтоб тебя черти остроголовые забрали! – во рту стало солено, как будто горлом пошла кровь.
На заявление о чертях внезапно среагировали тени на стенах, о которых она совсем позабыла. Динозавры, воины древности, закованные в доспехи рыцари – все замерли, а потом расступились. Из-за их спин гурьбой, похожие на заросли кустов, шагали со стены в коридор остроголовые черти.
- Заберете? – не веря своим глазам, уточнила Ася. – Вот именно сейчас?
Черти, наверное, не умели говорить, но подхватили ее и понесли. Даже взвизгнуть она не успела.
- Куда вы меня тащите?
Ответ напрашивался сам собой.
- А дерево?
Черти ее не послушали.
Они и так ждали слишком долго. Прежде, чем мир померк и схлопнулся в черноту, Ася успела заметить небольшую пещеру, а в ней стоял посреди похожий на обеденный стол первобытных людей камень...
Пробуждение – если это было оно – оказалось странным. Ася снова была в том же коридоре, где по стенам плясали тени. Рядом с ней, преданно заглядывая в глаза, торчал страж Туонелы. Правда, она так и не поняла, кого он вообще тут способен охранять, потому что умом его превосходил даже Ленин в бытность свою вараном.
- И все? – спросила она у стража.
Он не умел говорить, и смысла-то вопроса, наверное, тоже не понял, и Ася уже успела себя обсмеять за такое поведение, но лангольер вдруг отозвался приятным женским голосом:
- Ты должна защитить Древо!
- Вот тебе и раз, - подумала девушка.
И побежала дальше по коридору. Ели ее черти? Кто знает? Она ничего не помнила. Но тело вроде было прежним, разве что, поубавилось усталости, и ноги несли ее так легко, словно она долго готовилась к марафону. Страж, вернее, как выяснилось, стражница, едва поспевала следом.
Коридор на этот раз кончился быстро, и они прибежали в знакомые мрачные чертоги.
Дерево было на месте.
Под ним, привалившись спиной к стволу, лежал скелет.
- Ну и кого тут надо спасать? – заорала Ася с порога.
Черный не шелохнулся.
Дерево, с виду вполне нормальное, пошевелило ветвями, и шарики-миры на них нежно зазвенели.
- Де ля Серна! Ты там как, живой?
Вопрос, наверное, был глупым, особенно учитывая то, где они находились. Но дерево едва слышно отозвалось:
- Помоги мне.
- А чем?
Ася подошла поближе. Скелет опасным не казался, более того, кажется, он наконец-то умер совсем, потому что кости его уже ничего не связывало между собой, и если бы не лохмотья – рассыпался бы от малейшего ветерка. И с кем тут воевать?
- Куда я, туда и он, - слабым голосом пояснил Мартин.
- Вот и как это понимать?
Ася подошла к скелету и на пробу подергала его за руку. Делать этого совсем не хотелось – мерзко было. А когда иссохшая, давным-давно сгнившая конечность осталась у нее в руках, девушка взвизгнула и отскочила.
- Фу, - пожаловалась она. – Зачем я это делаю?
- Так делу не помочь, - согласилось дерево. – Он отравляет меня собой. Сделай что-нибудь, и поскорее!
- Легко сказать!
Ася огляделась. Ничего, даже малость похожего на ответ на ее задачку, вокруг не было. Темнота, пустота, бесполезный страж, да еще остатки мертвого шамана, тоже непонятно, куда и кому годные. Разве что колотушку из них сделать, что ли... Но где взять бубен?
- Принеси мне бубен! – на пробу попросила Ася у стража. – Буду камлать!
«Если сумею», - добавила она про себя.
Откуда страж возьмет бубен, она пока даже думать не хотела. Что-то вспоминалось о том, что вообще-то, свое орудие труда шаман должен сделать самостоятельно, но тут как на зло не было ни магазина товаров для творчества, ни времени, чтобы научиться. Кажется, еще немного, и дереву правда конец. А заодно и всем мирам, что оно бережет. Ася видела, как от скелета расползается по стволу гниль.
- Оттащить его надо,- решила она, и, скорчившись от отвращения, принялась отшвыривать подальше легко отрывавшиеся друг от друга кости.
Последним покатился в угол треснутый давно пустовавший череп.
- Ты извини, если что, - сдерживая глупую, совсем неуместную улыбку, сказала Ася. – Бедный Йорик!
Эта мысль потянула за собой другие. Целая цепь воспоминаний – медленно сгоравшая от туберкулеза мама, а потом этот учитель – кажется, отец лечил его, не жалея сил, точно хотел сквитаться с судьбой. Чем он там болел? И откуда она знает это, ведь оба молчали! И даже Ковальский старался неудобную тему обходить, наверное, из солидарности.